Слушай, Соколова! Раз ты гадать не хочешь, давай тогда пойдем на реку купаться, а? Тут же рядом совсем, а? Давай, Настюша, соглашайся!

— Так на Крещение купаются, Лида.

— Да какая разница! Сегодня святая ночь, не заболеем! Заодно и на Иванова без одежд посмотрим.

— Ох, господи! — взвыла Настя. — Иди уже!..

На Иванова она без одежд посмотреть захотела, понимаешь! Его хотя бы в одеждах дождаться. Время катилось к двадцати двум ноль-ноль, а его все не было. Лидочка уже четырнадцать раз за минувший час позвонила, истомившись от ожидания. И все порывалась к Насте прийти. Та запретила, все еще обижаясь на подругу за то, что она променяла Генку на незнакомого Иванова.

— Сиди дома, — приказала строго. — Как явится, так позову!

Иванов не являлся. Зато позвонил братец и сразу затараторил, затараторил.

— Малышка моя, рыженькая, не обижайся! — торопился он, проглатывая окончания, из чего Настя сделала вывод, что Генка во хмелю. — Завтра… Крайний срок послезавтра непременно приеду.

— Ты пил! — возмущенно перебила она его.

— Совсем чуть-чуть, Настюха, чего ты, блин, сразу ругаться-то! — засопел Генка в трубку. — Сделку обмыли на радостях. Сто граммов коньяка, а ты сразу! Я вот из-за твоей строгости и от женитьбы шарахаюсь, между прочим. Попадется такой прокурор, как ты, что тогда делать?!

— Лидочка не такая, как я, — к месту ввернула Настя. — Она терпимее, красивее, выше!

— Какая же ты у меня еще дурочка, Настюха, — помолчав, вздохнул с нежностью Генка, снова помолчал, а потом признался: — У меня тут на днях девушка появилась.

— Какая девушка?! — ахнула Настя, поняв тут же, что они с Лидой безнадежно опоздали. — Ты же обещал, Гендос!

— Обещал, обещал… Я же не знал, что подвернется. Ладно, не дуйся. Приеду, сказал, и взгляну на твою Лидочку. Какой она теперь стала? В детстве-то, помнится, чуднушка была. Железки какие-то на зубах вечно носила.

— Эта чуднушка, между прочим, девяносто-шестьдесят-девяносто! Метр семьдесят восемь рост! И вместо железок у нее теперь шикарные зубы! — тут же простив своей подруге ее вероломный интерес к Иванову, с холодком перебила его Настя. — И она мне не чужой человек! И ты тоже! И если бы вы состоялись как семья…

— Настюха, не заводись, — предостерег братец. — Сказал, приеду и взгляну — значит, приеду и взгляну. А Сергей еще не подъехал?

— Иванов который?

— Он самый.

— Нет никого.

— Значит, все-таки встал. — И Генка минут десять рассказывал ей о проблемах в двигателе машины Иванова Сергея. — Теперь переживать станет, что опаздывает. Он вообще-то очень пунктуален.

— Слушай, Ген. А зачем ты его сюда вообще присылаешь? Ты вместо себя его Лидочке подсовываешь, да? Как только… — Голос Насти зазвенел на обиженной ноте. — Сам обещал приехать, взглянуть на мою подругу, и тут же вместо себя присылаешь Иванова! Нормально! Ты мне все врешь, да?!

— Дуреха ты, Соколова, — тоже вдруг с чего-то обиделся братец, скороговоркой попрощался и повесил трубку, не забыв приказать не обижать его Серегу.

А Настя окончательно сникла.

И чего ей теперь эта волшебная ночь? Что она будет делать? Глаза таращить на то, как Лида станет Иванова охмурять, готовя под семейное ярмо? Если бы то же самое происходило между Лидочкой и Вершининым, то тут другое дело. Тут умиляйся — не хочу. Строй планов громадье и готовь подарки к свадьбе.

А когда главный герой — Иванов Сергей, то тут уж не до умиления. Тут как бы ревновать не пришлось Лидочку.

— А может, он ей еще и не понравится. — Настя вдруг махнула рукой и полезла в ящик серванта за скатертью.

Стол она специально не накрывала до сих пор. Маленькая такая месть была с ее стороны всем сразу.

Генке — за то, что не приехал, а вместо себя друга прислал, которого Насте совершенно не хотелось за стол сажать.

Лидочке — за то, что мгновенно позабыла про Гену Вершинина, стоило на горизонте замаячить другому бизнесмену.

Кстати, а чем он занимается, этот Иванов? Друг другом, но о роде деятельности братец мог бы и поподробнее рассказать. Про пунктуальность рассказал, про проблемы в коробке передач его машины — тоже. А вот про работу ни слова.

Машинка-то, видимо, рвань, раз барахлит и ехать не хочет, тут же провела одну из параллелей Настя Соколова. Глядишь, и все остальное не такой высокой пробы окажется — легла рядом вторая линия. А если так, то Генка как был, так и останется для лучшей подруги вожделенной мечтой, подвела третью черту под своими умозаключениями Настя.

И тут же, уговорив себя, что все будет хорошо, поспешила на кухню.

Глава 3

Он проклял все на свете, пока добирался до крохотного городка, который и на карте-то вряд ли найти. Проклял не потому, что поднялась метель, слепили встречные машины, будто сговорившись. Не потому, что барахлил двигатель, машина дергалась, глохла на холостом ходу. И не потому даже, что все придорожные кафе были забиты до отказа дальнобойщиками, и ему так и не удалось перекусить. А потому все проклял Иванов Сергей — тридцати лет от роду, удачливый, предприимчивый, чрезвычайно симпатичный и до неприличия одинокий к его возрасту, — что не понимал, зачем и для кого он туда вообще едет!

— У тебя есть планы на грядущую ночь?

Гена Вершинин пускал над его головой бумажных самолетиков, разомлев от коньяка и только что закончившихся удачных переговоров.

— Нет, — пожал он плечами, не подозревая ничего такого.

— Тогда у меня есть план, господин Иванов! — Вершинин глянул на него с проникновенным подвохом. — И еще у меня есть сестра, которой двадцать два года.

— Настюха, что ли? — вспомнил тут же Иванов. Гена за день раз по двадцать упоминал ее имя, не запомнить было невозможно.

— Она, она, — закивал обрадованно Гена, начав сворачивать очередной бумажный лайнер.

— Так и что? Что с Настей?

— Она страдает жуткой болезнью, Серега! — фальшиво опечалился друг.

— Какой же?

— Она страдает одиночеством — раз! И, что самое страшное, — диагностировать его как заболевание не позволяет! Если ее подружка спит и видит, как бы выскочить скорее за кого-нибудь, все равно за кого, лишь бы кольцо на палец нанизать, — с явным осуждением высказался Вершинин, — то моя Настя… Она не хочет замуж!

— Да ты что?! — Сергей заметно оживился.

Гена знал, чем его зацепить, знал, бродяга! И знал о его пунктике — никогда не связываться с дамами, путающими понятия: «любовь» и «замужество». И еще, возможно, знал…

— Серега, а еще она рыжая! — добил его последним аргументом Вершинин и потер ладони. — Ну что, выручишь старого друга?

— Как выручить-то?! — Он замотал головой, так