А Кирилл, получается, взял эту миссию на себя, избавив меня от оправданий.

Но, так или иначе, я недовольна его поступком. Он обязан был посоветоваться со мной, а не делать выводы из одного разговора!

Повернувшись на бок, вспомнила лицо Романова, как только он увидел меня в туалете.

Давно он не смотрел на меня такими глазами, давно…

Сколько тоски в них было, сколько волнения. А когда обвел одурманенным взглядом мою фигуру, так вообще утратил дар речи.

Ей богу, изучал меня, словно впервые увидел.

А вспомнить только с какой легкостью он говорил, что всего лишь разок изменил мне. Как будто речь шла вовсе не об измене, а он всего-навсего рассказывал веселый анекдот!

Ерунда, какая, правда? Это ж всего один раз было, подумаешь!

Ни капели сожаления не увидела в его взгляде, ни грамма раскаянья!

Но в одном я уверена наверняка: мои слова о том, что я никогда не смогу доверить ему себя и дочь, воткнулись гвоздем в его сердце. У него аж заходили желваки на скулах. А взгляд, обращенный ко мне, не сулил ничего хорошего. В нем явно угадывался вызов.

Теперь по венам гуляло электричество, а душу рвали переживания, что он заявит права на дочь и станет неотъемлемой частью нашей жизни…

И… одному богу известно, как это отразится на наших отношениях с Кириллом.

* * *

Утром Кирилл разбудил меня словами:

«Алис, я уехал. Скоро вернусь с елкой».

Мы с Софочкой позавтракали, я достала из ниши коробку с игрушками, разложила их на диване и принялась распутывать гирлянду. На журнальном столике булькнул телефон. По звуку — сообщение из Ватсапа.

— Наверное, Кирилл прислал нам фото елочки, — улыбнулась я Софушке.

Но стоило только взглянуть на экран, и с лица тут же стерлась улыбка.

«Голосовое сообщение от абонента Тренер Юля».

Посадив Софию в кроватку, ушла на кухню и, сев за стол, воспроизвела запись.

Юля минут пять рассказывала все то же самое, что вчера с пеной у рта вещал мне Романов, несколько раз попросила у меня прощения, чуть ли не слезно уверяла, что искренне раскаивается в своем поступке. А затем прислала скрины ее давней переписки с Машей.

Юля:

«Она придет тренироваться завтра».

Маша:

«Супер! Будем ждать ее с Ирой в раздевалке».

Юля:

«Ну что, поздравляю! Все прошло, как по маслу:) Завтра я позвоню ей и постараюсь вынюхать, что она решила насчет Артема».

Маша:

«Скажи, что типа давно видела нас вместе, все дела, ок? Мне очень нужно, чтобы она поверила, что у нас отношения?»

Юля:

«Ок!»

— Не сложно догадаться, кто попросил ее записать это сообщение, — проговорила я, нажимая на блокировку экрана. — Да вот только имеет ли это хоть какое-то значение?

На полпути в комнату меня застал тихий стук в дверь. Подкравшись на цыпочках, посмотрела в глазок и увидела, как Романов перекинул из руки в руку большой пакет с какой-то розовой коробкой и еще раз тихонько постучал в дверь.

Артем

«А вдруг они не здесь живут, а у этого?»

Я еще раз постучал в дверь. Звониться страшновато, мало ли, дочь спит.

«Дочь», — от этого слова снова все всколыхнулось внутри.

Все еще не могу свыкнуться с мыслью, что у меня есть дочь.

Офигеть!

Сердце сделало кульбит, когда с той стороны послышался скрежет замка.

«Ну, Слава богу!» — выдохнул я и выпрямился.

Прочистил горло, сжал в руке пакет с игрушками для дочери. Быстро прокрутил в голове речь, которую скажу Алисе.

Но как только дверь распахнулась, все слова застряли в горле.

Я обомлел, глядя на бывшую жену: длинные волосы распущены, и к ее карим глазам очень идет темный цвет. Халатик, который, точно помню, едва сходился на ее фигуре, теперь сидит совсем иначе, подчеркивает талию и… пышную грудь.

«Черт, куда я пялюсь?!»

— Привет, Алис! — опомнился я.

— Входи, — с каменным лицом кивнула она и, скрестив на груди руки, отошла от двери.

Аккуратно, чтобы не шелестеть пакетом, поставил на пол все добро, что скупил в детском отделе, затем стрельнул взглядом по полке с тапками — мужских там нет.

Я тут же взбодрился. И на душе сразу стало легче. Так и думал, что он с ними не живет.

«Вот и правильно! Нечего крутиться возле моей дочери и… пока еще бывшей жены!»

— Софа не спит? — шепнул я, кивнув в комнату.

— Нет, играет, — с деловым видом бросила Алиса и недовольно взглянула на пакет.

Ну, честное слово, как будто там отходы, а не игрушки!

Дело ясное: она явно не очень-то рада меня видеть.

«Что ж, для начала повидаюсь с дочерью, а потом и с ней поговорю. Знаю, Юля ей все объяснила. Надеюсь, теперь-то она поверила, что у меня с этой Машей не было ничего серьезного».

Алиса кивнула в сторону ванной комнаты.

— Руки вымой как следует!

Прошел мимо нее в ванную, дурея от одной только близости. Закатал рукава синей рубашки, и тут мое настроение резко упало: в стаканчике для зубных принадлежностей стоят три зубные щетки…

Взгляд переместился на полку с пеной для бритья и мужским станком.

«Значит, этот черт все ж таки живет с ними… — признал я, чувствуя, как в жилах закипает кровь. — Сегодня же соберет манатки и вылетит вон отсюда!» — добавил, вытирая руки, и вышел из ванной.

— На руки ее сразу не хватай. Испугается, — сказала Алиса, и первая вошла в комнату.

Достала из стульчика малышку.

— Иди ко мне, Софочка, — улыбнулась она и посадила ее на расправленный диван.

— Софочка… — не сводя взгляд с дочери, повторил вслух имя, примеряя его к ней.

Очень идет!

Она смотрела на меня огромными голубыми глазами, взяла в руки погремушку, показала ее мне и сунула в ротик.

В горле встал ком, глядя на нее, не смог выговорить ни слова.

«Вот она — моя дочка. Моя родная дочка! Такая маленькая, такая красивая. Ангелок, — улыбнулся я, аккуратно потрогав ее за ножку. — Чем-то даже похожа не мою мать. Ну да, точно, верхняя часть лица — копия бабушки Раи».

Ничего подобного не испытывал прежде. Странные чувства поселились в душе: радость и волнение видеть глаза собственной дочери и злость на Алису за то, что я только сейчас узнал о ней.