Вот здесь, под морионовыми стенами игрушечного замка, поединки должны были состояться без всякой магии, только сила, ловкость и умение против силы, ловкости и умения.

Облаченный в доспехи Сердар Саиф вышел из шатра. Его соперник уже ждал на ристалищном поле.

– Замыкающуюся перчатку надел, – встревожено сказала Койра. – Старый уже, а всё как мальчишка. До сих пор ревнует.

Выронить из такой перчатки меч невозможно, а условием прекращения схватки как раз и было выпускание оружия из руки.

Я промолчала, но подумала, что цель зелёно-алого рыцаря, похоже, отнюдь не получение приза из рук прекрасной дамы. Ему нужен поединок с выведенным из себя Саифом, и ни с кем другим.

В противном случае только безумец мог разозлить Сердара Саифа – весь ужас ведь в том, что когда дело доходит до таких схваток, никто не посмеет сказать, что он кого-то боится, на поле сражения он бесстрашен и всемогущ.

Да ведь настоящие-то сражения в Тавлее гремят тихо…

Но и в битвах мозгов к Сердару не подобраться – он легко пожертвует нами, пешками, сохраняя свои позиции.

– А я боялась, что Агнея вызовут… – призналась Ангоя. – А он в плохой форме. После казни Таку он много пьёт.

И на это тоже нечего было сказать. Только сразу подумалось, что вряд ли Агней топит тоску в горячительных напитках один. А это значит…

Звук трубы призвал поединщиков сойтись и начать бой.

Тяжелые мечи схлестнулись.

Поскольку обычай турниров пришёл из бедных на магию миров, выглядел этот поединок очень архаично. Здесь и отдаленно не было той виртуозной лёгкости, с какой сражался Драконид на границе, препятствуя превращению нас в обед для забредшей на ничейную полосу голодной твари.

Закованные от макушки до подошв бойцы, лишённые магии, рубились на мечах, вкладывая в удары силу всего тела. Такие изыски, как обманные движения, восьмерки и круги здесь не приветствовались, всё было скупо и солидно.

И страшно.

Особенно когда противник прорубил Саифу доспехи. Саиф пошатнулся. Не будь замыкающей перчатки – меч бы выпал из его руки, и схватка бы была остановлена. Но сейчас меч не мог выпасть.

– Я убью его, – прошипела побелевшая Койра севшим голосом. – Детьми клянусь. Во время награждения. Сердара он не переживёт.

– А дети? – с ужасом пролепетала Ангоя, зная, что Койра из тех немногих в Тавлее, у кого слова не расходятся с делом.

– Они уже взрослые! – отсекла Койра, глядя на поле.

Бой продолжался.

Койра что-то шептала, неразличимое никому, кроме неё.

Если бы дело было в мирах, а не в Тавлее, можно было бы сказать, что она молится. Но молятся богам. А у нас богов нет. Мы сами – практически боги. Над нами – Всеблагое Солнце, дающее жизнь всему живому. А в остальном – мы полагаемся только на себя.

– И сломаю крепления на всех сердаровых латных перчатках, если только этот старый негодяй выживет! – вдруг неожиданно громко добавила Койра. – А его самого, мерзавца, побью тапком и выставлю спать в другие покои на десять дней! Ну, или на неделю!..

В этот момент раненый Сердар Саиф (не иначе, как испугавшись угроз жены) неожиданно ловко ушёл в сторону с линии атаки, и ало-зелёный рыцарь оказался заложником своего удара, встретившего пустоту вместо стали. Его пронесло вперед, а сверху обрушился тяжелый меч Саифа, отделивший голову в шлеме от туловища.

Никто и опомниться не успел, а Саиф, ничуть не заботясь о приличиях, уже варварски вскрывал забрало, чтобы наконец-то увидеть лицо противника.

– Таурид! – не выговорил, а выплюнул он.

И, громыхая доспехами, тоже упал.

На ристалищное поле потянулись люди уносить и убитого, и раненого.

Койра Саиф, не тратя время на лестницы и ворота, просто шагнула через парапет морионовой стены, – и лёгким облачком приземлилась внизу, около лежащего без сознания мужа, только встречный ветер отнес назад невесомые вуали на её волосах.

Тонкими пальцами она стала взламывать его броню, словно ореховую скорлупу, освобождая Сердара из доспехов. Под её точёными руками ломались пряжки и распадались пластины. Лишь у оберегов-змеек, свернувшихся на узких запястьях, пылали глаза, косвенно указывая, какие мощные потоки магии она берёт, какая сила ей доступна.

После выкрика Саифа: «Таурид!» – у меня стало очень спокойно на душе.

А чего расстраиваться? И так всё ясно.

Орион перехитрил самого себя.

Рыцарь с алым щитом – Скорпионид. Против него Кирон. А Кирон последние месяцы пьёт вместе с Агнеем беспробудно, пытаясь заглушить боль от казни Таку. Рассчитывать в таких условиях на его победу… Нет, можно, конечно, надеяться… На чудо.

Но чудо бывает один раз, и то, что тяжелораненый Саиф убил-таки соперника, как раз это самое чудо и есть.

Так что мне лучше лишний раз протереть мягкой тряпочкой свой стальной приз, чтобы выглядел не очень залапанным, особенно для непорочной девы.

Сердар Саиф думал, что будет держать ситуацию в узде от начала до конца, и всякому, посягнувшему на белый щит, после всех испытаний придётся сразиться ещё и с ним.

Но Скорпион объединился с Тельцом и блестяще всё разыграл. Сердара руками Таурида вывели из строя, в идеале хотели, конечно, убить, – но вышло, как вышло. Дорога Скорпиониду всё равно расчищена.

И противопоставить мы ничегошеньки не сможем…

О чём уж тут говорить, если ни я, ни Кирон, ни Агней, ни Ангоя ничего не сделали после казни, смирились со смертью Таку и с мыслью, что Орион легко пожертвует Орионидами, лишь бы не обострять ситуацию.

Мы не предприняли даже попытки бунта – нас всех очень просто обезвредили: предусмотрительно посадили на голодный магический паёк, заставив озаботиться собственными проблемами.

И мне снова пришлось сидеть, как ни в чём ни бывало, на заседаниях опекунского совета, мило улыбаться людям, которые держали меня, как комнатную собачку на поводке, увеличивая или уменьшая количество магии, получаемой мною через обереги, в зависимости от моего поведения.

Как я могу в чём-то упрекнуть Агнея и Кирона, которые, зверея от собственного бессилия, принялись глушить боль старым, как мир, способом? Но ведь будь они в форме к турниру…

– У тебя такое лицо, словно ты на костёр готовишься взойти, – сказала Ангоя. – Может быть, всё и обойдётся…

– Угу, галантный рыцарь возьмёт в качестве награды только пояс, прельстившись его формой и отделкой, а от меня и Аль-Нилама откажется наотрез, – подтвердила я.

– Копейный поединок ещё не состоялся, что ты себя хоронишь заранее? – возмутилась Ангоя. – И вообще, кто бы здесь ни победил, это ещё не трагедия, чтобы пугать мир таким выражением лица, как у тебя сейчас. Хочешь весь век в девицах на выданье просидеть, одна-одинёшенька в своем замке?