Первую жену Осин взял измором. Та хоть далеко не красавицей была, зато папа ее работал в столичном горкоме партии, занимал пусть и не выдающийся пост, но обладал большими возможностями. И его не устраивало, что избранником единственной дочери стал хозяин частной сауны. Кто ж знал тогда, что партия уже на ладан дышит? Через полтора года, когда не стало КПСС, зять вложился в строительный бизнес. Тесть сделал свое дело и мог уходить, тем более что бизнесом бывший партийный функционер не хотел заниматься принципиально, а к мужу дочери относился с презрением, называя его «паразитом на теле народа». Где теперь находится фанатик и чем занимается бывшая супруга, его дочурка, Леонида Евгеньевича не интересовало. Он прекрасно обходился и без них, одному жить спокойнее. И зачем Осин женился во второй раз? Лишь для того, наверное, чтобы показываться на людях с красивой куклой. Теперь дурища с головой, набитой явно опилками, постоянно ноет и требует, чтобы муж дал ей деньги на организацию собственного модельного агентства. А может, дать ей денег и квартиру подарить? В обмен на развод, разумеется. Оформить все документально, но так, чтобы не требовала потом ничего. Надоело каждый день слышать одни и те же вопросы: «Где ты все вечера пропадаешь? Когда мы пойдем куда-нибудь? Тебе не кажется, что держать красивую женщину под домашним арестом просто преступление?» Она не понимает, что красота ее давно испарилась, осталась только косметика. Жена никак не может свой вес удержать в норме, но при этом продолжает носить мини-юбки, с трудом налезающие на ее зад. И о чем говорить с ней? О том, что Лагерфельд в Париже представил новую коллекцию вечерних туалетов, а на осеннем показе мод в Милане основным цветом был сиреневый?

В машине играла музыка. И снова джаз. «Вот женщина! – восхитился Осин, глядя на Варю. – Какая еще будет восхищаться Гленом Миллером или Гершвином? А ведь она так слушает музыку, словно живет ею. И ведь еще поет! И как поет!»

– Summer time and the livin’ is easy, – словно угадав его мысли, вполголоса пропела Варя под мелодию, льющуюся из автомобильных динамиков. – Fish are jumpin’ and the cotton is high…

Молодая женщина подняла глаза, и Леонид Евгеньевич увидел, как они блестят.

«Сегодня, – подумал он с радостью, – наконец-то это произойдет! Она и сама понимает это, хочет этого и даже колыбельную поет, чтобы раззадорить меня…»

Машина остановилась у подъезда. Леонид Евгеньевич вышел, обогнул автомобиль, распахнул дверцу и подал руку Варваре, помог выбраться из салона. Они вошли в дом и поднялись на седьмой этаж.

– Спасибо, что проводили, – сказала девушка и полезла в сумочку за ключами.

– Пока еще нет. Вдруг опасность подстерегает вас в квартире?

– А вы охрану внизу оставили, – улыбнулась Варвара.

Она открыла дверь и заглянула в темноту.

– Ау-у. Кто здесь? Мы пришли.

Хозяйка квартиры включила свет. Осин зашел следом и прикрыл за собой дверь.

– Варя, простите меня, – заговорил он, – но нет сил скрывать. Я сейчас скажу, только не перебивайте меня.

Осин заглянул ей в глаза и шагнул к ней, приближаясь вплотную. Попытался обнять, но девушка отстранилась.

– Не надо ничего говорить. Я и так догадываюсь. Подождите немного.

Но он схватил ее за талию и привлек к себе. Варя положила ладони ему на грудь и повторила:

– Погодите. Дело в том, что я не вступаю в близкие отношения с партнерами по бизнесу. Таково мое правило.

– Я тоже, – шепнул Осин.

– Все ваши деловые партнеры – мужчины, – напомнила Варвара.

– Нет, теперь только вы мой единственный партнер.

Леонид Евгеньевич все же прижал ее к себе и поцеловал. Варвара ответила ему коротким поцелуем.

– Позволь остаться, – шепнул банкир.

Все же она отстранила его от себя, но так, словно ей пришлось бороться с собой. И шепнула:

– Не сегодня. И потом, я замужем.

– За кем? Ты же сама говорила, что это фиктивный брак, необходимый для легализации деятельности. Причем тут какой-то муж, который даже неспособен оценить тебя? Тебе нужен другой… успешный, богатый, тот, что сможет сделать твою жизнь счастливой и безмятежной…

– Одна моя подруга считает, что мой муж – самый лучший мужчина на свете.

– Так пусть твоя подруга и выходит за него.

Варвара кивнула и отступила на шаг. Кажется, она пришла в себя.

– Леонид Евгеньевич, в другой раз обязательно. Мне надо отдохнуть. Завтра тяжелый день. Этот Оганян…

– Ни слова больше! – прервал ее Осин. – Считай, что Оганяна больше нет. Сейчас я щелкну… – Леонид Евгеньевич действительно щелкнул пальцами.

– Ну вот, – сказал он. – Никакого Оганяна больше нет. И не было никогда.

– Спасибо. Тогда позвольте мне остаться одной.

Варвара обняла и поцеловала его. И тут же повернула дверную задвижку за его спиной.

– До завтра, – сказала она.

– Уже до сегодня, – напомнил банкир.

Осин спустился на лифте, вышел во двор, где переминались с ноги на ногу его телохранители, достал мобильник и набрал номер Рожнова.

– Убирай Рубика, он уже всех достал. Мочить не надо: пусть его менты возьмут, но только так, чтобы мы никаким боком.

Конечно, не надо было ходить в депозитарий! Что он хотел там обнаружить: деньги, драгоценности, ценные бумаги? А зачем? Чтобы стать богатым? Чтобы жить лучше других? Но Валерий Борисович и так не мог пожаловаться на жизнь. Может быть, ему и хотелось бы получить от судьбы какие-то подарки, но к деньгам они не имели никакого отношения. А то, о чем мечтал, теперь вряд ли возможно. Ведь нельзя вернуться в прошлое на тринадцать лет назад, в солнечный Геленджик, в здание переполненного аэропорта, чтобы прижать к себе Лену и не отпускать никуда.

Можно, конечно, пожелать еще возвращения на факультет, но это вполне выполнимо. Все зависит от Храпычева, а тот, хоть и дает обещания налево и направо, не собираясь их выполнять, в данном случае, вероятно, возьмет его обратно. Доклад для вице-премьера чрезвычайно важен для него. Не случайно Николай звонит постоянно и спрашивает, когда работа будет готова.

В очередной раз бывший друг позвонил и заверил, что вопрос о возвращении доцента Ладейникова в число сотрудников факультета практически решен.

– Валера, теперь все зависит от тебя, – напомнил Храпычев. – Как говорится, ты поможешь мне, а я соответственно тебе.

– Успокойся, – ответил Ладейников, – материалы для доклада я подготовлю, а все остальное спичрайтеры твоего вице-премьера доделают.

В трубке было слышно, как Храпычев облегченно вздохнул.

– Ты уж не подведи, – сказал декан и отключился.

Про гонорар и аванс Николай Михайлович, видимо, забыл упомянуть. А Ладейников не спросил. Он и не собирался. В конце концов, материалов собрано достаточно. Можно даже отдать диссертацию, которую готовил для Станислава Ивановича. С некоторыми изменениями, конечно, предполагая, что доклад на экономическом форуме должен отличаться от сугубо научного исследования. А раз так, то получать двойную оплату за однажды сделанную работу Ладейников посчитал не совсем этичным.