— Амиран, — повторяю я на коротком выдохе и за считанное мгновение преодолеваю расстояние, между нами. Неистово прижимаюсь к его широкой спине. Руки обвивают торс мужа, с губ так и просится хриплый стон. Воздуха не осталось.

Дыши за меня. Дыши...

Мои пальцы жадно скользят по шелку рубашки, по гладким пуговицам. Вожделенно расстегиваю их, замечая, что Мир шумно вдыхает воздух, вбирая в свои легкие мой аромат.

Дикий хищник, который никогда не мог надышаться мной.

Это была сиюминутная слабость с его стороны. Через секунду, Ран обдает меня ледяными вибрациями. Ощущается скалой — холодной, неприступной, нерушимой. Сердце Мира, чьи гулкие удары я отчетливо слышала только что, превращается в замерзший гранитный камень.

— Мир, это ты, — щебечу какой-то несвязный и очевидный бред, не в силах пока нормально формулировать свои мысли. — Почувствуй меня. Амиран, я здесь. Я скучаю..., — последнюю фразу произношу рвано, почти беззвучно.

— Что. Ты. Тут делаешь? — бесстрастным тоном отрезвляет меня Амиран. Ледяным лезвием впивается глубже в грудную клетку. Это больно, но я лишь сильнее прижимаюсь к нему, словно безумная.

Я, итак, уже понеслась грудью на наконечник стрелы, мне терять уже нечего — насквозь им пробита, поражена. Глубже, сильнее, ближе…мы одним на двоих копьем сейчас ранены.

Лучше рискнуть, чем жалеть, что не попыталась…

— Молчи. Лучше молчи, только не притворяйся, что тебе все равно. Я знаю тебя наизусть, я чувствую, — и это тоже правда, потому что я не могу ошибаться. Все равно слышу сбивчивые удары сердца, отбивающие неровный пульс об изнанку этой брони, выкованной из стали. Я расплавлю её…вопрос времени, сам знаешь.

— Я задал тебе вопрос! — сквозь зубы бросает Амиран, немигающим пронзительным взглядом наблюдая за тем, как я расстегиваю на нем рубашку.

Никакой внешней реакции на мои действия не следует. Я знаю, что должна говорить с ним, времени не так много…, но сначала, так хочется прикоснуться. Почувствовать, вдохнуть.

Сойти с ума от любви не сложно…если, впустив её в сердце однажды, не согласишься на меньшее. 

— Какого черта ты тут забыла? —  новый удар без предупреждения летит в открытое настежь сердце. В ответ распахиваю черную рубашку на Амиране, касаясь бронзовой кожи мужа. Я провожу по мышцам пресса, наслаждаясь близостью. Одержимая. Его тело такое горячее, обжигающее, на контрасте с его внутренним обледенением. Знакомое даже вслепую, любимое, восхитительно мужественное.

Я знаю каждую родинку, шрам, и даже оттенки вздувающихся вен на руках.

— Мир, скажи мне. Скажи, что все это — театр. Что это ложь, постановка. Ты не женишься на ней, — утверждая, не спрашивая, иступлено шепчу я, упираясь сначала лбом, а затем носом в зону между лопаток. Мышцы Амирана характерно напрягаются, как у тигра, перед прыжком. Должно быть, я сейчас выгляжу, словно сумасбродная лань, добровольно предлагающая хищнику, как можно скорее вцепиться клыками в её тонкую шею.

— Ты меня знаешь, Алиса. Я ничего просто так не делаю, — сухо бросает Амиран.

Мои пальцы, что еще секунду назад мягко скользили по его груди, меняют направление непрошенной ласки. Царапаю до белых отметин твердый пресс, наслаждаясь горловым и утробным рыком Мира. Наши взгляды вновь вскрывают друг другу вены через отражение, и на этот раз я уже сама готова хорошенько покусать его, пока в себя не придет и не скажет мне правду.

— Остановись, — тяжело дыша, приказывает Ран. Его черты лица заостряются, искажаются сдерживаемыми эмоциями, которые я не могу прочитать, разгадать.

Его пресс напрягается сильнее, становится каменным. Я знаю, что не только пресс…когда он так дышит, у него всегда член стоит колом. Амиран возбужден до предела, я вижу, и чувствую, что между нами — все будто осталось по-прежнему, стало даже мощнее…а он блокирует это, скрывает, уничтожает.

Он думает, что сможет меня обмануть? Зачем? Не может простить…действительно считает, что я люблю другого мужчину? Нет, не может быть, что причина в этом.

Да и когда его это останавливало? 

— Еще секунда, и я вызову охрану, — сдавленно хрипит Амиран, испепеляя меня своим взором. — Все, кто допустил твое появление здесь, будут уволены. Уходи, Алисия. Я не изъявлял желания тебя видеть.

Ты противоречишь сам себе, Амиран. Прекрасно чувствую, чего ты хочешь сейчас. И это не секс, не близость, не даже слова…я чувствую, как ты кайфуешь от того, что наши Вселенные вновь соприкоснулись и стали единой. Мы сильнее, когда просто делим пространство и воздух друг с другом. Чертовы сообщающиеся сосуды и реактивы.

 Значит жива еще она, наша Вселенная, надежда есть…

— Я твоя жена. Пока единственная!  Не верю. Не хочу верить. Объясни, что произошло?

— Ты отлично помнишь, что произошло, Алиса, — его стальной взгляд оставляет ледяные ожоги на моем лице, плечах. — Многие помнят, — мрачно добавляет он. — Хочешь разворошить улей, явившись сюда в таком виде?

— Никто меня не узнал, Амиран. Я пришла, чтобы объяснить.

— Достаточно слов. Ты уходишь прямо сейчас, — бескомпромиссно отрезает Ран.

— Что я должна была сделать, Мир? — восклицаю с глухой болью. — Хамдан истекал кровью, живой человек. Я думала, что ты несокрушим и бессмертен... Не бояться за тебя — ты так часто мне это твердил. Кто виноват, что я поверила? Мне безумно жаль, но произошедшего не вернуть. Давай забудем, вычеркнем тот день, прошу тебя. Я тебя выбрала, Ран.  И всегда буду выбирать, пока ты мне верен…, — пытаюсь прочитать ответ на свой немой вопрос в его глазах. — Ты мой мужчина, мой Мир, — бью ладонями по бетонной груди. — Думаешь, я просто так уйду? После того, как ты месяцами сражался за нас? — Амиран поворачивается, будто вспоминая, о чем я толкую.

Нам нельзя быть порознь. Вместе мы раздвинем океаны, зажжем звезды на небесах, свернем горы. Моя нежность и его сила — станут причиной взрыва, который изменит весь мир к лучшему. Мы перевязаны…мактуб.

Эмоции бьют через край. Между нами, стремительно разворачивается вращающаяся галактика. Пока наконец смотрим друг другу в глаза по-настоящему, а не через искаженное отражение. Воздух мгновенно покидает легкие, голова кружится, бабочки все разом восстают из мертвых.

— Скажи мне правду, — почти требую, умоляю его я.

— Мне нечего тебе сказать, tatlim, — обезличенным тоном отзывается Амиран, автоматически произнося последнее слово, выдающее часть его правды.

Я не одна здесь, в агонии. Мы вместе, танцуем по пеплу в шаге от пропасти. У него есть причины лгать мне…

— Скажи, Амиран, мы со всем справимся. Вместе. Не смей делать вид, что тебе все равно! Я знаю, что это не так, — ударяю крохотным кулаками по непробиваемой груди мужа и сразу же обвиваю его за плечи и шею и льну к нему, в поиске защиты и истины.  — Я тебе не верю, — отчаянно мотаю головой, ощущая, как едва сдерживаемый поток слез, разъедающей кислотой скапливается в уголках глаз.