— Не могу тебе сказать, Джеф. Мало ли кто может подслушивать, — Даффи всегда нравилось подкалывать Белла. Белл никогда не понимал подколок.

— Ты прав. В любом случае, тот парень, который стирал запись, делал это на том же магнитофоне, на котором записывал, а этого делать не следовало, если он действительно хотел уничтожить запись. Вообще, непохоже, чтобы он в этом деле разбирался — всего один раз стер.

Бен замолчал. Его всегда интересовала техника расследования — куда больше, чем факты, которые можно было выяснить с помощью этой техники. Даффи подыграл ему:

— Класс. Ну, и что ты выяснил?

— На это ушло время. Дорожки оказались не идеальными. Пришлось перезаписать, усилить, расшифровать — тебе все рассказывать?

— Лучше скажи, что было в этом кусочке?

— А, — в голосе Джефа явно слышалось разочарование, — тебе по телефону сказать?

— Рискнем.

— Не нравится мне это слово — «рискнем». Сам никогда его не употребляю. В общем, эта фраза — погоди, возьму распечатку, — фраза звучит как: «Я не потерплю, чтобы какой-то ПРОПУСК ПРОПУСК ПРОПУСК приходил на мой участок и указывал мне, что делать». Так это выглядело до того, как я восстановил запись.

— Да, Джеф, а после того, как ты ее восстановил?

— Погоди, возьму другую распечатку… «Я не потерплю, чтобы какой-то сраный мошенник приходил на мой участок и указывал мне, что делать». «Сраного» трудновато было вытащить, но я практически уверен, что говорит он именно эго.

— Насчет остального никаких сомнений?

— Четко, как в аптеке.

— Большое спасибо, Джеф.

— Что мне делать с пленкой?

— Можешь доставить ее вместе с распечаткой по адресу, который я тебе дам? Сегодня.

— Ну… — Джеф колебался.

— Не могу объяснить, но так надо, — эта фраза решила исход дела.

— Конечно.

Третий звонок раздался ближе к вечеру, когда Даффи уже рылся в рабочем шкафу в поисках инструментов. Снимая трубку, Ник продолжал проверку отверток, плоскогубцев с пластиковыми ручками и резаков, которые могли ему пригодиться. Сначала услышал гудки, потом голос Кэрол. Как и в прошлый раз, она не назвала себя:

— Повторять не буду. Настоящее имя — Брайен Келли, 1929-й, Ньюкасл. 1949-й — Лондон, 1952-й — возвращается на север, Лидс, Манчестер, Ньюкасл, 1973-й — Лондон. 1951-й — скупка краденого, Лондон. 1953-й — скупка краденого, Лидс. 1954-й — скупка краденого, Лидс, 1961-й — пересылка порнографии по почте, Манчестер. 1965-й — акт о печатной продукции непристойного содержания, Манчестер. 1970-й — скупка краденого, Ньюкасл. Условно осужден на шесть месяцев, еще шесть месяцев, штраф, три месяца условно, один год условно. Освобожден в 1971-м. С тех пор не привлекался, и больше не проси меня этим заниматься. Даффи, у тебя все нормально?

— Кэрол, я должен с тобой сегодня встретиться.

— Извини, Ник, у меня свидание.

— Нет, Кэрол, я серьезно. Пожалуйста, отмени свое свидание.

На другом конце провода замолчали.

— Я тебя раньше никогда об этом не просил. Это была часть нашего уговора — никогда не просить об отмене свиданий с другими. Но сейчас я прошу. Пожалуйста, Кэрол.

— Ладно.

— И, пожалуйста, у тебя. Я приду поздно. Возможно, очень поздно.

— Я не хочу знать почему, Даффи. Просто не говори, и все.

— Не скажу. Кстати, спасибо.

Кэрол повесила трубку. Даффи спокойно вернулся к методичным сборам: выложил все, что могло пригодиться, на стол и отсортировал в порядке возможного использования. Какой смысл отправляться на дело увешанным инструментом, вроде несчастного проводника в горах. С таким же успехом можно взвалить на плечо огромный мешок с надписью «Марихуана».

Даффи решил определить оптимальное время. Считается, лучше всего идти на дело в два часа ночи. Но, по мнению Даффи, это был никудышный вариант. В два часа ночи звук распространяется на фантастическое расстояние — стоит скрипнуть раме, и это будет слышно в трех полицейских машинах в радиусе трех миль. В два часа ночи жертвы бессонницы только и ждут у окна, по какому бы поводу позвонить в полицию, просто чтобы с кем-то поговорить: «Сержант, на соседней крыше очень подозрительная кошка. У нее четыре ноги, рыжая шерсть, а в зубах — фомка». Именно в два часа те грабители, которых потом ловят, идут на дело.

Даффи решил отправиться в десять тридцать, В это время на улицах еще полно бездельников, в барах — веселье полным ходом, масса посторонних шумов. Шлюхи делают двойной план за день.

Ник надел куртку с кучей карманов, джинсы, ботинки на мягкой подошве, отправился, как обычно, на метро до Пикадилли, медленно прошелся по Шафтсбери авеню, и, как только завернул в боковую улочку; пошел походкой завсегдатая; пересек Грин-стрит, перешел на восточную сторону, чтобы не проходить мимо «Лампы Аладдина», потом перешел обратно и заглянул в бар «Герцог Гамильтон», взял полпинты светлого и вышел в маленький садик на заднем дворе. Ночь была прохладная, в садике никого не было, только парочка сидела за столиком, держась за руки. Они не обратили внимания на Даффи, когда он прошел к самому дальнему столику и присел. Не обратили внимания на то, как он медленно потягивал свое пиво и краешком глаза следил за ними. Когда бармен объявил о закрытии заведения и влюбленные оторвали взгляды друг от друга, они даже не заметили, что в саду с ними уже никого нет.

Сидя в тени на задворках «Полного порно», Даффи понял, что рассчитал неправильно: на втором этаже в окнах не было света, однако кинотеатр на первом этаже еще вовсю работал. Из заднего окна вырывались и плыли усиленные аппаратурой звуки удовольствия: блеяние овец и крики летучих мышей, забиваемых до смерти.

В одиннадцать шум стих. В десять минут двенадцатого погасили свет. В половину Даффи решил, что пора двигаться. Он натянул пару тончайших прозрачных резиновых перчаток, вылез из-под тента и быстро прошел к запасному выходу кинотеатра. С минуту прислушивался, прижав ухо к двери, и, прошептав если не молитву, то горячую просьбу, мягко нажал на правую створку. Она приоткрылась на дюйм, потом на два, после чего дверная цепочка туго натянулась. Даффи подождал, пошарил в кармане, выудил металлический брусок толщиной с карандаш и дюйма три в длину и потянул за конец. Из бруска выдвинулись три секции, составив стержень в фут длиной. Ник просунул его в зазор между створками, притянул левую створку к себе так, чтобы она почти закрылась, и принялся медленно поднимать свой инструмент, пока тот не коснулся цепочки.

Закрыв дверь, Даффи ослабил цепочку, насколько было возможно. Он нажал на цепочку и посмотрел, прижав глаз к узенькой щели между створками. Ничего. Он нажал еще раз, а потом принялся раскачивать цепочку стержнем вверх-вниз. Вдруг разрезанное звено высвободилось, и концы цепочки разлетелись в стороны, причем одно из них со звоном стукнулось о металлическую дверь.