— Ваши идеи о придворных кругах кажутся мне вполне разумными, тем более что ваш опыт жизни при дворе невелик, — сказал Лозен. — Стойте! — воскликнул он, останавливаясь сам. — Пожалуйста, поднимите глаза к верхушкам деревьев.

Анжелика, не понимая, в чем дело, выполнила просьбу своего спутника.

— Потрясающе! — вздохнул Лозен. — Ваши глаза становятся изумрудно-зелеными и прозрачными, как родниковая вода. Глядя в них, чувствуешь себя окунувшимся в чистый источник.

Граф поцеловал глаза Анжелики. Она оттолкнула его легким ударом веера.

— Вам совершенно необязательно изображать сатира только потому, что мы оказались в лесу.

— Но я обожаю вас уже очень давно.

— Ваше обожание из тех, что порождают крепкую дружбу. И я хотела бы, чтобы ради этой дружбы вы помогли мне приобрести хоть какую-нибудь должность при дворе.

— Анжелика, вы слишком серьезный ребенок. Вам показывают бесподобные механические игрушки, а вы рассеянно смотрите на них и думаете о ваших школьных заданиях. В ответ на комплименты о ваших прекрасных глазах вы говорите о должностях и местах при дворе.

— Кто здесь об этом не говорит?

— Но мы говорим и о красивых глазах!.. А еще о любви, — прошептал Лозен, мимоходом нежно обвивая талию Анжелики.

Но она не хотела слушать его излияний и потому устремилась к четвертому гроту, где по огромной серебряной раковине прогуливались Вулкан и Венера. В этом гроте собралась целая толпа. Подойдя ближе, маркиза увидела короля.

— А! Вот и наша прелестная Безделица, — промолвил монарх, заметив Анжелику.

Маркиза дю Плесси присела в первом глубоком реверансе. Затем она повторила его для Месье и Мадам, которые тоже находились в гроте.

Король заговорил с графом де Лозеном, и Анжелика, присоединившись к группе придворных, последовала с ними на прогулку в парк. Но появился Пегилен, взял маркизу за руку и повел ее к королю.

— Его Величество желает сказать вам несколько слов…

Анжелика сделала очередной реверанс и осталась стоять перед Его Величеством, в то время как вся остальная свита застыла на некотором расстоянии от беседующих.

«Еще пару подобных фраз, и число просителей у моих дверей удвоится», — подумала скорее смущенная, нежели польщенная маркиза дю Плесси.

— Мадам, — сказал король, — после нашей последней встречи в Версале нам не раз представлялся повод поздравить себя с тем, что мы выслушали ваши весьма справедливые, в высшей степени разумные и совершенно новые суждения, касающиеся морской торговли. И мы подумали, что недостаточно отблагодарили вас. Если есть милость, о которой вы бы хотели просить, сообщите, мы с большим удовольствием ее исполним.

— Сир, Ваше Величество уже проявили небывалую доброту, заинтересовавшись будущим моих сыновей.

— Это естественно! Но, быть может, у вас имеется какое-нибудь письменное ходатайство ко мне?

Анжелика тотчас вспомнила о просьбе Бине и достала из-за корсажа его прошение, благоухавшее прованскими эфирными маслами.

— Парикмахер? — удивился король. — Я говорил о более важном прошении.

— Парикмахер — весьма важная персона, — серьезно ответила Анжелика. — А этот парикмахер для меня важнее любого другого парижского ремесленника, потому что это мой парикмахер. К тому же он уверяет, будто знает секрет, как Вашему Величеству носить парик, не жертвуя вашими прекрасными волосами и даже не скрывая их.

— Неужели? — воскликнул король, останавливаясь посреди аллеи. — Но как это возможно?

— Месье Франсуа Бине сказал мне, что откроет свой секрет только Вашему Величеству, один на один.

— Пусть меня черти заберут, если у меня хватит терпения ждать до завтра, чтобы решить наконец эту проблему! Я все время спрашиваю себя: «Отрезать? Или не отрезать?» Но если ваш мастер, о котором я уже слышал много лестных отзывов, действительно нашел средство примирить эти две крайности, клянусь, я сделаю его герцогом!

Смеясь с тем задором, который он позволял себе в моменты отдыха, Людовик подал знак своему первому дворянину, вручил ему прошение Бине и распорядился, чтобы цирюльника доставили в Сен-Жермен.

Вечером, возвращаясь домой, Анжелика испытывала детскую радость от одной только мысли, что ей удалось так быстро решить этот нелегкий вопрос с прошением. Она чувствовала себя почти всемогущей, хотя была вынуждена признать, что при этом ее собственные дела не продвинулись ни на йоту. Она приняла участие в легком ужине, за которым последовал небольшой бал, побеседовала с бесконечной чередой людей, сделала неисчисляемое число реверансов и потеряла 100 ливров, сыграв короткую партию в ландскнехт.

И все же на следующий день и в дни, последовавшие за ним, она ездила ко двору.

При этом она ни разу не встретила Филиппа. Из разговоров маркиза узнала, что муж направлен на несколько дней с инспекцией в Пикардию. Неужели он впал в немилость? Но нет, именно главный ловчий одним из первых примерил пресловутый голубой жюстокор, предмет мечтаний всех придворных. Анжелика наконец переговорила и с маркизом де Лувуа. Услышав ее деловую просьбу, министр закатил глаза и начал рассказывать, в каком нелепом и даже катастрофическом положении он находится. Конечно, он владел, и уже давно, прибыльным транспортом, соединявшим Лион с Парижем. Но недавно некий отъявленный плут по имени Коллен набрался наглости и попросил ту же привилегию у короля, а король подписал его прошение. И теперь сам маркиз де Лувуа вынужден договариваться с треклятым слугой, который принадлежит к самому низкому сословию. И непонятно, как лучше поступить: то ли отстаивать свои права, предоставив упомянутому Коллену существенную компенсацию, то ли заниматься перевозками с ним на паях, то ли попросту все бросить. Естественно, Коллен принадлежит к дому мадемуазель де Лавальер, что делает ситуацию особенно щекотливой. Лувуа долго распространялся о своих несчастьях и впал в столь угрюмое настроение, что совершенно забыл о комплиментах, которые он заготовил для очаровательной маркизы, чья красота, соединенная с проницательным умом и простодушным нравом, начала завладевать его грезами.

Маркиз де Лавальер, раздраженно наблюдавший за долгой беседой Анжелики с Лувуа, направился к ней с явным намерением высказать свои упреки. Но упреки замерли на его устах, стоило ей спросить, удалось ли ему «превратить в англичанина» француза, умершего в Танжере, о чьем наследстве он так мечтал. Да, посмертное превращение француза в англичанина скоро будет завершено. Осведомители маркиза де Лавальера уже обнаружили среди предков несчастного графа Реторфора шотландцев. А пополнило ли имущество помощника бальи Шартра казну маркиза? Пожав плечами, Жан Франсуа де Лабом-Леблан маркиз де Лавальер дал понять, что достиг своей цели, но, увы, полученные средства не удовлетворяют его аппетиты.

Пегилену де Лозену дважды удалось заманить Анжелику в тихий уголок: повеса не скрывал своего желания сорвать пару поцелуев с губ своей прекрасной приятельницы.