— Бобер… то есть Бобров… говорил, что Костыль в этом деле толк знает, что у него по Москве полно теток, которые только и ждут, когда он их пальцем поманит в кровать.

— Он только о сексе говорил или о том, что неплохо бы с такой женщиной долгие отношения завести? Познакомиться, сексом с ней заниматься, она денег давать будет, подарки покупать. То есть как «жиголо».

— Гера! — неожиданно сказал Золотарев.

— Гера? А кто такой Гера?

— Не жиголо, Гера, Гоша. Это какой-то парень, про него Костыль говорил. Он со взрослыми женщинами отношения поддерживает… ну, удовлетворяет их в постели и как сыр в масле катается. У него всегда полно денег.

— Ну-ка подробнее! — остановил Золоторева Лев. — Что еще Коростылев говорил про этого Гошу — Геру?

— Больше ничего. Просто один раз, когда обсуждали… он про него и упоминал.

Когда Золотарева увели, Гуров принялся набрасывать в блокноте план дальнейших действий по этому делу. Что за Гоша, что за Гера? Надо обязательно потрясти на этот счет Боброва. И обязательно проверить досконально все связи Костыля. Оперативник, на территории которого он жил, участковый, у них должна быть информация о его друзьях, контактах, собутыльниках, подельниках. Дальше…

— Разрешите, Лев Иванович? — появился в дверях Бурмистров.

— Ты что, Максим, в собственный кабинет с разрешения входишь? — усмехнулся Лев, не поднимая глаз и продолжая писать в блокноте. — Проходи, тут я тебе задания кое-какие набросал.

— Лев Иванович! — Голос майора прозвучал с какими-то странными интонациями, и Гуров вопросительно посмотрел на него. — В 6-ю клиническую больницу поступила женщина с сильным отравлением. Врачи сделали диагностику и по симптоматике установили, что она выпила большую дозу успокоительного препарата.

— Она жива? — осторожно спросил Лев, словно боясь спугнуть удачу.

— Да. Она в стабильно-тяжелом состоянии, но врачи говорят, что угрозы для жизни нет. Григорьева Ирина Валентиновна, сорок три года. Живет на улице Гончарной. Одинокая. Работает в библиотеке иностранной литературы имени Рудомино.

— Поговори с руководством клиники, — попросил Гуров. — Пусть звонят сразу, как только Григорьевой станет лучше и она сможет говорить. Квартиру опечатать. Сейчас мы не сможем провести обыск, пока не приобщим ее дело к нашему или просто не будет возбуждено уголовное дело по факту ее отравления.

— Я установлю наблюдение за ее квартирой, — кивнул Бурмистров. — Может быть, злоумышленник, если он существует в данной ситуации, захочет попасть туда и уничтожить следы.

— Хорошо. Правильно. И еще вот тебе список дел, которые нужно срочно сделать по делу об изнасиловании Белогоровой. Там всплыла фигура какого-то Гоши или Геры. Черт, прямо как в фильме «Москва слезам не верит». Он же Гога, он же Юра! В библиотеку, где работает Григорьева, я отправлю Крячко, а сам заеду к следователю Ефимовой и познакомлю ее с новыми версиями. В случае, если Григорьева придет в себя, нам придется оперативно проводить обыск, а для этого нужно постановление. Все!

Женщина не выглядела бледной и изможденной. Видимо, своевременная терапия дала свои результаты, но слабость еще оставалась. Григорьева лежала на больничной койке, левая рука была под капельницей, правой она нервно крутила свой телефон. Гуров сидел напротив на стуле с авторучкой и блокнотом в руках. Вчера ближе к вечеру из больницы позвонили и сказали, что Григорьевой стало лучше и с ней завтра можно будет поговорить, но только не очень долго, она еще слишком слаба.

— Ирина Валентиновна, а откуда у вас телефон? — первым делом спросил Лев. — Вам его кто-то из дома привез?

— Нет, это просто случайность, — ответила она. — На мне в тот вечер был жакет, а в кармане лежал телефон. Когда меня забрала «Скорая», то и телефон тоже с вещами оказался здесь.

— Ну, хорошо. Расскажите, что с вами случилось? Прошу вас не стесняться и рассказывать все, как было. Мы давно уже ищем и никак не можем напасть на след одного мошенника, который усыпляет успокаивающими медицинскими препаратами женщин, а потом грабит их. Ваши показания могут быть очень важными для нас.

— Меня тоже ограбили. — Григорьева показала полицейскому свой телефон: — Не знаю, как это сделали, но с моей банковской карты сняли все деньги. Как это могло произойти? Мне, наверное, надо заявление писать? Вы можете мне помочь, товарищ полковник, или это не ваша компетенция, в другую службу надо обращаться?

— Сколько снято с вашего счета и как вы узнали об этом?

— Восемьдесят шесть тысяч. Я посмотрела, а у меня непрочитанные смс-сообщения. Пришел пароль для входа в личный кабинет онлайн-банка. Потом сообщение, что совершен вход в личный кабинет. Потом о том, что с моего счета списаны денежные средства. Вот и все.

— А дата? Какая дата стоит под сообщениями? Тот самый день, когда вас доставила сюда «Скорая»?

— Да. Это он? Это сделал Юра?

В глазах женщины была не столько мольба, сколько опустошение, разочарование и горечь. Она задала вопрос, но ответ уже знала. И, наверное, не надеялась услышать что-то иное.

— Расскажите, как вы с ним познакомились, — попросил Лев.

— Случайно, — помолчав, ответила женщина. — Глупо все как-то. Мне ужасно стыдно, но то, что случилось, — этого не должно быть. Я понимаю, что надо вам рассказать, помочь. Ради других женщин, которые могут оказаться такими же великовозрастными дурочками. Я увидела его в маршрутке. Точнее, увидела, как он на меня смотрел. Нет, он смотрел на меня, взрослую женщину, украдкой, любовался мной. Поймите, для одинокой женщин, которая не видит ежедневного тепла, не получает его каждый день хотя бы маленьким кусочком, это все слишком заметно, ярче ощущается… Он смотрел, и я как-то сразу вспомнила, что недавно видела его в банке, когда снимала с карты деньги, а потом возле нашей библиотеки. Получилось так, что мы вышли из маршрутки на одной остановке. Я была на высоких каблуках и оступилась на ступеньке, а он поймал меня за руку и обхватил за талию. Его руки… Это были руки не мальчика, а сильные мужские руки. Они поймали меня, помогли. Наверное, этого не хватает любой женщине, и я на это купилась. Ничего не было в тот день, и на следующий ничего не было. Просто мы улыбнулись друг другу, я его поблагодарила, и он ушел, расспросив сначала, не нужна ли мне помощь и не подвернула ли я ногу.

— А потом? — спросил Гуров. — Говорите, говорите! Я тоже хочу понять этого парня.

— Потом, где-то через день, мы с ним снова оказались в одной маршрутке, и он подсел ко мне как старый добрый знакомый. Это было так просто и естественно. Есть в нем такое обаяние, простота, располагающая и притягивающая. Вам кажется, что я слишком красочно вам все рассказываю, но я в самом деле так все ощущала. Ну, в общем, мы с ним познакомились. Он назвался Юрой, я — Ириной. Поймите, на меня что-то нашло, вдруг захотелось почувствовать себя молоденькой, его ровесницей, поэтому я не представилась по имени-отчеству.