Сергей рванулся вперёд. Ремни, связавшие руки и ноги отчётливо затрещали. Кресло осталось неподвижным, — видимо, станина была прибита к полу. И всё же Фитч инстинктивно слегка отпрянул.

— Ах ты, сука английская! — хрипло сказал Сергей, тяжело дыша. — С огнём играешь. Да если ты меня или моих хоть пальцем тронешь, живым из России не уплывёшь. Есть, кому позаботиться.

— Будем считать, что напугали, — хладнокровно сказал Фитч. — Далее, не исключён и второй вариант. Если вы откажетесь отвечать и сотрудничать, отпустить я вас не смогу. Даже не надейтесь. Это не угроза, это констатация. Ликвидируем быстро, так и быть, — безболезненно, а труп ночью вывезем и сбросим в Неву. Ну, заподозрят нас ваши власти, и что? Сообщим, что господин Белозёров после обеда, как всегда, покинул посольство и больше мы его не видели. Поди, проверь… Убит? Ограблен? Боже, какая беда! — Он театрально всплеснул руками. — Неужели портрет дочери посла останется незаконченным? А мы с Сергеем Васильевичем так подружились… Куда только смотрит ваша полиция?!

Фитч фиглярствовал, но угроза, увы, была более чем реальна. На милосердие англичанина полагаться не приходилось, — ни во втором, ни даже в первом варианте. Зачем Фитчу живой свидетель его преступлений? Какой там двойной агент? Выведает, что нужно, и ликвидирует. Поэтому надеяться, в общем, было не на что. Хотя…

— А ведь вы зарвались, Фитч, — медленно сказал Сергей, взвешивая каждое слово. — Зарвались и влипли в дурную историю. С головой увязли. Покушение на императора организовали. Вы что, вконец ошалели? От такого злодейства век не отмоетесь. Хотя, наверно, вам не привыкать. Творожкова убили, меня грозитесь прикончить… Да к вам петербургских бандитов на выучку впору отправлять!

Фитч посмотрел на него с откровенной иронией.

— Ну, насчёт покушения никто никогда ничего не докажет, — заметил он, слегка массируя травмированную ногу. — Вашего кучера вообще убили без моего ведома. Хотя жандарму туда и дорога, да и в живых его при таком раскладе оставлять было нельзя… Вот вас, если что, будет немного жаль. Я вам, конечно, льстил, но известным талантом живописца вы наделены. А, впрочем, до Боттичелли с Леонардо всё равно далеко. Масштаб не тот.

Фитч засмеялся.

— Ну, какой я живописец, время покажет, — негромко сказал Сергей. Пренебрежительная реплика насчет масштаба дарования его взбесила, что лишний раз доказывает — художника обидеть легко. — Вы тоже из себя великого шпиона не стройте. Со мной-то как маху дали! Вот начальство обрадуется, когда узнает, что вы своей рукой привели в посольство русского агента! (Фитч дёрнул щекой.) Хотя, — какое там посольство? Бандитский притон… Безумная кровавая шпана… Вы что же, всерьёз думаете, что в России можно безнаказанно творить, что угодно?

— Конечно, — ответил Фитч, не задумываясь. — Можно и нужно. Кто вы такие, чтобы с вами церемониться? Варвары, — и только. Папуасы северных широт. Пушечное мясо для европейских коалиций. Ленивое, вечно пьяное племя, страшное своей массой и тупым пренебрежением к смерти. — От спокойной, убеждённой ненависти, с которой говорил англичанин, делалось не по себе. — Господь Бог по ошибке наделил вас огромной территорией и несметными богатствами, но цивилизованные страны это поправят. Вашему императору-медведю знать бы своё место, но нет, — возомнил себя вершителем европейских судеб. Мало того, двинул войска в сторону Индии. Решил, видимо, что у него на плечах две головы. Ничего, белые люди и это поправят…

Фитч недоговорил. Ударить его Сергей не мог, а плюнуть мог. И плюнул с огромным удовольствием, тем более что в обвинительном пылу Фитч к нему наклонился. Тот подскочил, как ужаленный, выхватил платок и начал ожесточённо утираться. Платок брезгливо отбросил.

— Грегори! — рявкнул он. И добавил: — Лицо пока не трогай…

Лакей в два шага оказался возле Сергея и, коротко замахнувшись, ударил кулаком в грудь. Удар был такой силы, что Сергей задохнулся, зашипел от боли. Грудная клетка ощутимо хрустнула. Вот тебе и Грегори! С виду ничем не примечательный худощавый человек среднего роста, а удар — словно лошадь копытом лягнула…

— Вот так-то, Сергей, — сказал Фитч, отдуваясь. — Имейте в виду: за каждую выходку буду наказывать… За верблюжьи повадки особенно.

— А у вас, конечно, повадки исключительно джентльменские, — съязвил Сергей, отдышавшись. — Наказать связанного пара пустяков. Вы мне руки развяжите, а потом посмотрим, кто кого накажет. Или боишься папуаса… белый человек?

Фитч поморщился и сделал несколько шагов взад-вперёд.

— А знаете, вы мне уже надоели, — сказал он вдруг. — Это глупое поведение, эта никчёмная бравада… У меня тягостное предчувствие, что мы ни до чего не договоримся. Вы, видимо, считаете, что, угрожая смертью, я блефую, да? Напрасно считаете. Больше того: ваш срок истекает. — Он достал хронометр, взглянул на циферблат. — Даю полтора часа. Примерно столько мне нужно, чтобы съездить в город по неотложному делу. А вы пока думайте. По возвращении скажете мне «да» или «нет». «Да» — жизнь. «Нет» — смерть. И больше уговаривать я не буду.

— У меня встречное предложение, — медленно сказал Сергей.

— Вот как? Любопытно… Да вы излагайте, излагайте.

— Первое: вы отпускаете меня без всяких условий. Второе: отдаёте убийцу Творожкова. Третье: отдаёте и террориста, который взорвал царский поезд. Не сами же вы подложили бомбу, верно? А заказчиков мы и так знаем…

Фитч негромко поаплодировал.

— Ценю вашу наглость. Это всё?

— А вам мало?

— Вполне достаточно. Неясно только, что я буду иметь взамен.

— Взамен я похлопочу… где надо… чтобы вам позволили тихо и спокойно, без дипломатического скандала уехать из России. Уцелеете, словом. А то ведь, не дай бог, всякое может случиться. Едете, допустим, в экипаже, а в него какой-нибудь папуас гранату кинет. Или, допустим, вышли из английского клуба, а тут откуда ни возьмись варвар с ножом или револьвером… Падёте во цвете лет, обидно же.

Фитч с недоумением взглянул на Сергея.

— Вы сами-то поняли, что сказали? Убить дипломата без суда и следствия? Это же «казус белли», повод для войны. Ваши спецслужбы на это никогда не пойдут.

— Много вы про наши спецслужбы знаете… С варваров что взять? Как вы с нами, так и мы с вами. Поднять руку на императора, значит, можно, а прихлопнуть помощника посла нельзя? Пескаришку, мелочь? Из-за такого никто воевать не будет, много чести. А на протесты клали мы с прибором. Напомнить, как два года назад император в ответ на ваши угрозы отдал приказ о мобилизации флота? Как Англия тогда струхнула? И правильно сделала, между прочим. Мы с вами ещё за Крымскую войну не рассчитались…

Фитч сунул часы в карман, потянулся.

— Ваше словоблудие уже утомило, — пожаловался он. — Впрочем, продолжайте в том же духе. Оставляю вам Алана. Присмотрит