– Он, наверное, ваш друг. Ведь вы накрыли его своим телом. И вообще, так боролись за него с костлявой.

– С княжичем Бабичевым три года тому назад мы дрались на дуэли. И он меня ранил.

– Он? – Девушка в удивлении даже указала рукой в направлении вагона, куда определили прооперированного.

– Да.

– И после этого…

– А какое это имеет значение, Агата? Он – ранен. Я – военный хирург. Да окажись сейчас на столе даже злейший мой враг, я сделал бы все от меня зависящее, дабы спасти ему жизнь! Это наш долг, вы помните. И пусть я его не простил, это не важно.

Сейчас Клим говорил на чешском, нарабатывая языковую практику. А потому нередко делал паузы, чтобы вспомнить нужное слово или правильное построение фразы.

– Да, конечно. Я понимаю. Но… – Девушка неопределенно покачала головой.

– Ну вот такой я.

– Клим Сергеевич, что у вас? – Из вагона выглянул начальник поезда.

Кстати, не медик. Майор Кучера проходил по тыловому ведомству. Хм. Ну, может, оно и правильно. Хирург должен спасать раненых и организовывать лечебный процесс. Санитарный же поезд – это в первую очередь организационная и хозяйственная деятельность. Причем нередко в экстремальных условиях.

– Осколок разбил окно. Полная антисанитария. Бригада сейчас наводит порядок.

– Поторопитесь. Слишком много раненых. И еще будут. Грузовики на подходе.

– Но у нас и без того уже полным-полна коробочка.

– Будем размещать на третьем ярусе, укладывать в проходах, я приказал подготовить и ваше купе.

– То есть как – мое?

– И мое в том числе, если вас это успокоит, – подтвердил майор. – Поэтому приберите ваши вещи и подготовьте помещение.

– Хорошо, – обреченно вздохнул Клим.

– И еще. Вы сможете оперировать на ходу?

– Только не проникающие ранения, – припечатал Кондратьев.

– Я имел в виду именно тяжелые ранения. Ведь раненые могут и не доехать, – с надеждой произнес Кучера.

Климу нравился этот чех. Пусть и тыловик, но то, как он радел об интересах раненых, не могло не заслуживать уважения. Поговаривают, что он сам в молодости участвовал в Великой войне и остался жив только благодаря самоотверженности фельдшера. Тот, не имея ни должного образования, ни квалификации, взялся оперировать молодого офицера и вытащил его с того света. Так что отношение у майора к медикам и раненым особое.

– Тогда высаживайте меня здесь, – пожал плечами Клим. – Займу какое-нибудь помещение и стану оперировать на месте. Всё больше шансов на благоприятный исход. При тряске я вернее зарежу бедолагу, чем спасу его.

– Н-да. Ну, как скажете. Вы хирург. Поторопитесь с операционной.

– Непременно, – докуривая папиросу и отбрасывая окурок, кивнул Клим.

Осмотрелся окрест. Примерно в километре от станции в небо поднимается черный столб дыма. Там вроде как находятся пакгаузы с углем. А рядом – склад горюче-смазочных материалов. Здание станции чуть позади их поезда, и ему вроде бы тоже досталось. Дымок над ним поднимается достаточно жидкий. Но ведь авиабомба – это не обязательно пожар. Куда чаще и вероятней – именно разрушение. Отсюда плохо видно, но, похоже, крыша просела. Значит, точно досталось зданию. И чуть дальше тоже изрядно дымит. Но дым сизый, такой обычно вздымается над пожарищами. Домов там нет, получается, вагоны пылают. Больше нечему.

Н-да. Немцы уже две недели пытались разгрызть линию укреплений Бенеша, названную по имени нынешнего президента Чехословакии. И вот наконец вчера им удалось управиться с одним из фортов, перекрывавшим долину в районе селения Хваловице, с автомобильным шоссе и железной дорогой.

Подробности Климу были неизвестны. Знал только, что брешь получилась незначительной, всего-то в несколько километров. Но этого оказалось достаточно, чтобы в нее хлынули наступающие войска. Впрочем, «хлынули» – это громко сказано. Потому как уже через четыре километра они уперлись в реку Дыйе, огибающую с юга городок Зноймо, где русские и чехословацкие части уже успели оборудовать полевые укрепления.

Кондратьев неоднократно слышал о том, что наиболее мощные подземные форты и крепости были возведены на чешско-германской границе. На рубежах с Польшей и Венгрией и вовсе имелись лишь редкие укрепленные узлы обороны. До недавнего времени такая же ситуация была и на австрийской границе. Укреплять ее начали только год назад, когда президент Бенеш все же уверился в том, что аншлюс неизбежен. Возможно, причина прорыва как раз в том, что эту оборонительную линию не успели довести до ума.

До этого времени потери в основном несли немцы. Самым распространенным ранением среди чехословаков были контузии. Что обуславливалось нахождением в железобетонных укреплениях. Сейчас же все изменилось. Армии наконец сошлись в поле. Начались встречные бои и контратаки. Потери союзников увеличились в разы.

Кстати, поговаривают, что президента Бенеша отличает крайняя нерешительность, и республика по большому счету была обречена. Страны-гаранты не желали обострения ситуации с Германией и искали всяческие пути для сглаживания углов. В мире сложилось стойкое убеждение, что Гитлер может-таки осмелиться на применение установок Теслы.

Очень вероятно. Первое, что он сделал, придя к власти, – отмел все договоренности Версальского мира. Обладая вундерваффе, считаться с мнением победителей? Что за глупости! Кто посмеет давить на Германию, способную ответить любому агрессору? Словом, решимости – а кто-то говорит, и сумасшествия – для этого шага Адольфу достанет. Тем более что немцы не забыли уничтожения Хемница.

Но тут вновь вмешалась Россия. Русский император не желал идти на компромиссы с агрессивной политикой Гитлера. Мало того, грамотно отлаженная система пропаганды обеспечила Алексею Второму полную поддержку со стороны собственного народа. Лидеры страны сделали правильные выводы по результатам двух переворотов и Гражданской войны. А потому опирались далеко не только на силу, но и на слово, за которым, подобно западным державам, теперь в карман не лезли. Разве что всегда подкрепляли слова фактами и делом, а обещания неизменно выполняли.

Если бы австрийский канцлер открыто попросил русского императора о помощи, это вызвало бы волну протеста среди самих австрийцев. А вот подобная просьба со стороны Эдварда Бенеша чехами и словаками была воспринята с воодушевлением. Особенно на фоне все более агрессивных заявлений Гитлера.

К тому же перед глазами стоял успешный проект русских в Испании, которая в настоящий момент была на подъеме. И, вопреки предсказаниям видных политологов и экспертов, имела свое политическое устройство и курс. Не все у них столь уж благостно во внутренних делах. Проблем хватает. Как есть и вполне реальные оппозиционные партии. Но это лишний раз доказывало, что Россия не вмешивается в дела своего союзника.

Члены «Большой пятерки» по вопросу Чехословакии и вовсе повели себя несколько непонятно. Заседания в совете безопасности Лиги Наций все больше походили на какой-то фарс. Явно опасаясь неадекватных действий Германии, Англия, Франция и Америка были готовы поступиться интересами своего союзника, купив, таким образом, мир в Европе.