Сале и Эстер достались работы в секретариате завода, что означало лучшее питание, одежду и относительный комфорт. «Мы начали собирать самолеты, но офицер СС подошел ко мне и спросил на немецком: “Где твоя сестра?” Мы всегда были с ней вместе, но я испуганно уставилась на него, соображая, откуда он узнал, что мы сестры. Офицер приказал следовать за ним на другой конец фабрики. Он продолжал говорить со мной на немецком: “Умеешь читать и писать?” Он оставил нас в офисе с планами самолетов, и мы были в безопасности там все восемь месяцев. Нам очень повезло. Работа была не тяжелой, у нас бывали выходные по воскресеньям. Когда начиналась бомбардировка, они брали нас с собой в бункер. В той части завода было холодно, но мы оборачивались газетами, это помогало».

После рабочей смены в секретариате Сала и Эстер присоединялись к остальным девушкам на пути домой, где встречали Рахель и Балу и старались друг друга приободрить. «Нам помогало то, что мы делились переживаниями. Особенно это важно было для женщин, которые находились на грани. Мы говорили, что завтра все наладится. Всегда завтра», – говорит Сала.

Женщины, несмотря на голод, продолжали создавать воображаемые пиры и проговаривать рецепты. Распространенной игрой было «пригласить» друзей додумывать еду и якобы общаться во время ее приготовления, а потом набивать капризные животы причудливыми блюдами. Другой такой игрой было «что съесть первым делом, когда вернешься с войны» – это волшебное, мистическое место под названием «потом» никто не мог с точностью определить. Извечным победителем в этой игре был толстый кусок хлеба с маслом, но девочки помоложе чаще выбирали сладости. Самое большое количество голосов часто зарабатывал картофель, приготовленный всеми возможными способами (особенно любили жареный).

Те, кому до этого всю жизнь готовили матери или служанка, говорили, что готовить научились именно во Фрайберге, просто слушая список ингредиентов изысканных блюд, которые помогали отвлечься. Часто это развлечение принимало формы самоистязания, слишком сильно напоминая о матерях и бабушках, уютной жизни «до», семейных ритуалах: соблазнительный запах свежеиспеченного хлеба, аромат свежего кофе, запах и ощущение от лавандового мыла. Взглянув на свои покрытые сажей руки, девушки почти смеялись.

«Внезапно мы говорили: “Все, хватит об этом!”, но через полчаса начинали сначала. На еде сходились все наши мысли – постоянно. Мы всецело были поглощены этими мыслями. Мы скучали по мясу и пельменям, таким обычным вещам, как бутерброд с ветчиной. Я часто говорила, что если бы я могла поесть картошки с хлебом, то больше бы никогда ничего не просила», – говорит Лиза Микова.

Однажды Герти Тауссиг нашла целую сырую картофелину и разделила ее с лучшей подругой. «Мы порезали ее тонкими кольцами и сразу съели. Казалось, ничего вкуснее я в жизни не пробовала. Я сказала себе тогда: “Если выживу, только этим и буду питаться”. Картофелина очень быстро кончилась».

Помимо потери веса, плохое питание сказывалось на всех аспектах женского здоровья, но они не получали ни лечения, ни даже сочувствия. Клара Лефова страдала от зубной инфекции. «Сначала никто и внимания не обратил, но через несколько дней лицо опухло и затвердело, так что я не могла открыть глаза. Комендант лагеря привез меня к городскому дантисту. Я должна была идти впереди него, а он сзади подгонял меня штык-ружьем. Наблюдавшие за нами думали, что был пойман самый серьезный шпион на свете». Дантисту было приказано делать все необходимое и не тратить время на анестезию, потому что Клара была заключенной. Офицер СС хотел оставаться рядом и наблюдать, но врач прогнал его, объяснив, что там слишком мало места для работы. «Я вошла в кабинет, там было тепло, а врач был вежлив. Из глаз сами собой покатились слезы. Он спросил меня, плачу ли я от боли. Я честно ответила: “Нет, слезы от того, что со мной давно не обращались, как с человеком”. Он использовал новокаин, но попросил сказать шарфюреру, если тот спросит, что было очень больно. Я все поняла. Он позволил мне просидеть там больше часа. Я наслаждалась каждой минутой и с удовольствием пришла к нему через неделю на ненужную проверку».

Такое сочувствие было редкостью, и большинство изо дня в день ожидали смерти. Изначально казалось, что ничего страшнее Аушвица нет, но потом они поняли, что и во Фрайберге нужно изо всех сил стараться, чтобы выжить. «Мы обречены на смерть, – говорили некоторые женщины, – но так хотели жить!» День за днем их никто не спасал, и уже стоял вопрос не «если», а «когда» они умрут. Если не от голода и рук надсмотрщиков, то от непрекращающихся бомбардировок.

На заводе была полная женская смена, включая Приску, Анку и Рахель, когда британские самолеты начали бомбардировку Дрездена, в 40 километрах от Фрайберга. Серия налетов была спланирована с 13 по 15 февраля 1945 года воздушным маршалом Артуром Харрисом. Большинство жителей Дрездена были уверены, что на город не будут сбрасывать бомбы из-за его культурного и исторического статуса. Мало кто знал, что на шестую зиму войны город был избран нацистами в качестве ключевой локации на линии защиты, пролегавшей от Праги до Гамбурга, что ставило город под прицел союзных войск.

Прошло 6 лет с тех пор, как Гитлер отдал приказ о стратегической бомбардировке таких польских городов, как Велюнь и Варшава, предшествовавшей опустошительным рейдам в Голландии, и 4 года с момента осуществления блицкрига, который унес жизни 20 000 человек с сентября 1940 по май 1941. «Блиц» на британскую столицу длился 76 ночей и разрушил более миллиона домов. Практически в то же время порт Ливерпуля и прилегающие территории подверглись серии бомбардировок с августа 1940 по май 1941, во время которых было убито 4 000 человек. Британский город Ковентри стал целью 18 рейдов операции «Mondscheinsonate» (Лунная соната); самая разрушительная бомбардировка состоялась 14 ноября 1940 года. Более 500 немецких бомбардировщиков атаковали город той ночью пятью сотнями тонн фугасных бомб и зажигательных смесей с целью разрушить фабрики. Было сметено более 4 000 домов – две трети города. Сотни людей погибли, больше тысячи получили ранения, и это в дополнение к тем, кто попал под предыдущие бомбардировки. В последующие годы продолжающиеся налеты отнимут жизни в общей сложности 1 236 человек.

Союзные войска отомстили за эти атаки во время налетов на Германию, оккупированную Польшу, Гамбург и Берлин, Пфорцхайм, Свиноуйсьце и Дармштадт, и в большинстве случаев с такими же чудовищными потерями. Дрезден, известный шедеврами архитектуры в стиле рококо и барокко, был очень противоречивой целью. Первые бомбы упали на город после пятичасового полета из Линкольншира бомбардировщиков «Ланкастер», это случилось приблизительно в 10 часов утра 13 февраля 1944 года. Всех жителей оповестили об опасности атаки с воздуха. СС заперли большинство своих узников, включая Приску, Анку и Рахель, на верхнем этаже завода, который вполне мог стать целью бомбардировок. Потом им удалось спрятаться в подвалах вместе с заводскими мастерами и гражданскими.

Женщинам приказали завесить окна и убрать все источники света, чтобы их не заметили, но те не послушались, не удержавшись от соблазна посмотреть на 700 бомбардировщиков, пролетающих почти над головой. Иногда они видели, как самолет кружит над фабрикой будто бы в пробном заходе, и думали, что следующая бомба может быть адресована им. «Мы бы и хотели, чтобы на нас сбросили бомбу, тогда бы завод не работал над этим военным проектом. Но этого не произошло», – говорит Анка.