Хотя данные о местонахождении могут связывать информацию между зрением, слухом, осязанием и, возможно, даже обонянием (например, если вы собака и умеете по запаху определять направление), они все же ограничены в связывающих возможностях. В некоторых сферах информации отсутствует очевидный пространственный компонент: эмоции, мысли, убеждения, математические озарения – ничто из этого не крепится к конкретной точке в пространстве вокруг вашего тела. Данные о местоположении нельзя использовать в качестве универсального соединителя.

Реально ли найти в мозге информацию настолько липкую, что она будет работать универсальным соединителем, связывая любые типы сведений с какими угодно другими?

Роль универсального соединителя в вас может играть схема внимания – информация, описывающая состояние этого внимания. Она имеет отношение к птице, на которую вы смотрите, к звуку, который вы слышите, к мысли, которую вы обдумываете, к эмоции, которую переживаете. Схема внимания описывает взаимные отношения между вами и объектом. В этом смысле внимание напоминает пространственное расположение, которое также является соотношением между вами и предметом. Но, в отличие от местоположения, взаимоотношения с вниманием применимы универсально. Объектом внимания может быть все, что пожелаете, – абстрактное или конкретное, воспринятое или помысленное.

Представьте себе, что птица все еще сидит на ветке слева от вас. Давайте проанализируем конкретный промежуток времени, в течение которого вы уделяете птице внимание. Ваш мозг выстраивает информацию о ее внешнем виде и голосе, о вашей эмоциональной реакции на нее и, может быть, даже глубокую философскую мысль касательно птиц вообще. Вы внимательны к компонентам A, Б, В и т. д. Или же вы в основном вслушиваетесь в птичьи трели и лишь мимолетно рассматриваете перышки птицы, оставляя также капельку внимания на никак с птицей не связанный зуд в руке. В следующий миг ваше внимание может переметнуться куда-то еще, но прямо сейчас вы применяете внимание определенным образом к определенным компонентам своего мира. Чтобы отразить состояния вашего мира, вас самих и соотношения между ними, мозг должен построить внутреннюю модель A, Б, В и вашего внимания, а также связать всё вместе. “Трактуя” внимание как относительное свойство мира, которое нужно моделировать, мозг строит центральный соединитель – схему внимания, к которой неизбежно прикрепляются все остальные комплексы информации в зоне вашего внимания.

Получая доступ к этой переплетенной сети данных, ваше познание узнаёт, что “там птица, она ярко окрашена и красиво поет, я в восторге, нужно потом поискать, как она называется, у меня чешется рука, и все эти компоненты не сами по себе, а объединены по общему знаменателю, потому что я переживаю субъективный опыт – сознание, которое овладевает этим всем одновременно”.

Гештальт-психологи в основном имеют дело с чувственным восприятием – изучают цвет, форму, расположение, звук и другие сенсорные характеристики, чтобы понять, как связывается воедино воспринимаемый мир. Теория схемы внимания расширяет гештальт-теорию, добавляя наивысший соединитель. Сознание стягивает все характеристики в единое интегрированное целое – меня, встроенного в мир в данный момент времени. Если данные о местоположении – связующее вещество, оно, наверное, напоминает столярный клей, которым что-то можно склеить, а что-то нельзя. Сознание же больше похоже на универсальный суперклей, связывающий информацию из любых сфер и работающий независимо от того, что попадает в поле нашего внимания. Без него наш цельный мир распался бы на отдельные хаотически плавающие компоненты.

Таким образом, теория схемы внимания предлагает свою версию теории интегрированной информации. В этой версии сведение информации воедино само по себе не приведет напрямую к возникновению сознания. Но данные в мозге могут быть липкими, а некоторые их виды обладают особой липкостью. Цвет помогает интегрировать информацию в поле зрения. Пространственное расположение может интегрировать данные, поступающие от органов чувств. Скорее всего, и многие другие виды информации обладают липкостью, но различаются ее уровнем. Самая липкая информация в мозге, которая может соединяться с чем угодно, – это сведения об отношениях внимания с объектами в вашем мире. По определению все объекты в зоне вашего внимания разделяют это свойство. В силу такого “сверхгештальт”-качества сознание главенствует над масштабной интеграцией информации в мозге.

Великий физик и математик сэр Исаак Ньютон пробовал себя и в занятиях алхимией[209]. Судя по тому, сколько он извел бумаги для заметок, он вложил больше сил в провальные попытки получить золото, нежели в успешную попытку открыть закон всемирного тяготения. В одном из рецептов Ньютона значатся Огненный Дракон, Голуби Дианы и Орлы Меркурия: это экзотические названия реально существующих ингредиентов. Так и вижу, как сэр Исаак вместе с другими алхимиками склоняется над пергаментами с неразборчиво записанными рецептами, смешивает и нагревает компоненты, напряженно ждет результата – только чтобы снова разочароваться. Теорий им хватало с запасом, но алхимические теории основывались скорее на аналогиях и мифах, а не на логических построениях. Практикующие адепты не могли сказать: “С учетом того, что нам известно о свойствах материалов, при смешении А и Б должно получиться золото”. Лучшее, что было в распоряжении честолюбивого алхимика, – метод проб и ошибок.

Но я не хочу издеваться над алхимиками. Их ремесленнические пробы и ошибки во многом положили начало современной химии. А современная наука в результате все-таки раскрыла великий алхимический секрет.

Вот вам рецепт, может быть, захотите попробовать сами. Возьмите элемент тяжелее золота, раскрошите его в ускорителе частиц – и получите несколько атомов драгоценного желтого металла. Или облучите более легкий элемент нуклонами – и постепенно частицы слипнутся и образуют ядро золота. Не знаю, пробовал ли кто-нибудь так делать, но подход этот физически обоснован, а значит, он сработает. Ученые получали элементы и намного тяжелее золота, и более редкие. Выгода от моего способа была бы невелика: на получение каждого атома этого благородного металла уходили бы миллионы долларов, но главное здесь – работающий принцип.

Конструирование машины, обладающей сознанием, как раз и напоминает мне алхимию. Множество научных трудов о сознании полны туманных аналогий и даже мифов. Если насыпать достаточное количество сложности, или обратной связи, или масштабных связей, или таламо-кортикального резонанса и перемешать все это на огне бунзеновской горелки – проснется ли в машине сознание? Изречет ли она: “У меня есть сознательный опыт и красного, и холодного, и себя самой”?

Теория схемы внимания представляется мне инженерным ответом на алхимическую загадку сознания. Если, руководствуясь этой теорией, построить машину, вложить в нее нужные внутренние модели и дать ей когнитивный и лингвистический доступ к ним, то машина будет обладать потенциальными возможностями, которые вы для нее “наинженерили”. Вам не придется надеяться, что сознание возникнет от алхимического сплавления компонентов. Машина будет считать, что у нее есть сознание, утверждать, что у нее есть сознание, и говорить о своем сознании – потому что вы встроили в нее конструкт сознания.