– Нет, не верит. Британцы бывают весьма… убедительными. Особенно хорошо подвешен язык у майора Эллиса и капитана Скина.

Я взглянула на плотно закрытые двери библиотеки и подумала о том, как мне следует вести себя.

– Вы ей не советчица, – сказал Арджун, словно прочитав мои мысли. – Нас здесь не для этого держат.

– Вы уже готовы, шримати? – нервно спросила служанка. – Ее Высочество ждет вас…

– Да… веди меня.

Арджун и другой страж открыли двери. Пару секунд я была слишком ошеломлена, чтобы сделать хотя бы шаг.

– Когда я впервые увидел библиотеку, то тоже стоял как вкопанный, – улыбнувшись, произнес Арджун.

Это было, пожалуй, самым красивым помещением во всем Джханси. Двери закрылись за моей спиной. В воздухе пахнуло пылью и кожей. От потолка и до самого пола вся комната была заполнена книгами, переплетенными в кожу, парчу и изысканный шелк. В дальнем конце, под высокой аркой окна, рани удобно восседала на широкой, мягкой кожаной подушке.

– Сита! – словно давнюю подругу, приветствовала меня рани. – Ты же раньше никогда не бывала в библиотеке?

Я сложила ладони в намасте и поклонилась, чтобы затем приблизиться к ней.

– Да, Ваше Высочество. И это… это великолепно.

Рани, как и я, обвела глазами высокие стены зала, а потом ее взгляд остановился на резных деревянных изображениях Сарасвати. Мой папа любил вырезать из дерева лики богини искусств. Я подумала, что теперь ему придется праздновать Дурга-пуджу без меня, и с трудом сдержала накатившиеся слезы.

– Когда я здесь, меня всегда охватывают сильные чувства, – сказала рани. – Уверена, что Сундари уже передала тебе, но скажу еще раз: я весьма признательна тебе, Сита. Когда в следующем месяце будут праздновать Дивали[74], ты сможешь целую неделю провести с семьей.

– Ваше Высочество…

Она подняла руку в предупреждающем жесте, чтобы я не успела высказать ей свою благодарность.

– Садись, – погладив подушку, лежавшую рядом с ней, пригласила рани.

Подле госпожи стояли блюда с фруктами и орехами, а еще деревянная тарелка с жареной кукурузой. Я обошла длинные серебряные подносы и приподняла свою саблю в ножнах, чтобы иметь возможность усесться.

– Я получила очередное послание от майора Эллиса. – Рани протянула мне письмо.

Я прочитала его в молчании.

– Ну? – произнесла рани.

Ей хотелось знать мое мнение. Могла ли она услышать то, о чем говорил мне Арджун за дверью? Я начала сухо перечислять факты.

– Британцы не собираются менять пропитанные жиром патроны.

– Да.

– И они не хотят отказываться от кожаных фуражек.

– И что ты об этом думаешь?

Мое сердце забилось сильнее.

– Извините, Ваше Высочество, возможно, ваши советники…

– Я прекрасно знаю, что думают по этому поводу советники или, по крайней мере, то, что они выдают за свое мнение относительно происходящего. Сейчас мне интересно знать, что думает Сита Бхосале, девушка из деревни. Почему британцы не хотят пойти на столь простые уступки?

Я потупилась и тихо произнесла:

– Они рассчитывают на бунт.

Мое сердце сильно стучало в груди. Почему я не могу просто слушать и помалкивать даже тогда, когда у меня спрашивают мое мнение?

– Зачем это им?

Я начала говорить. Теперь не было смысла таиться.

– Они думают, что, если Ее Высочество родит дочь, а сипаи взбунтуются, Джханси будет восприниматься как неуправляемое княжество, не имеющее будущего.

– И тогда британцы бросятся нас спасать. Я тоже об этом подумала. – Сложив письмо, она сунула его в конверт. – Значит, мне надо родить сына.

Двери библиотеки распахнулись. На пороге возник мужчина гигантского роста. Глаза его дико сверкали. Я тут же вскочила и схватилась за рукоятку пистолета.

– Нет, Сита! – Рани поспешила встать с подушки так быстро, как позволял ей живот. – Это мой отец Моропант Тамби.

Я тотчас же опустила руку с пистолетом и извинилась. Вместо того чтобы рассердиться, Моропант рассмеялся.

– Я не буду переживать за безопасность дочери, пока ты рядом с ней, – произнес он, а затем обратился к рани: – Ману!

– Папа!

Они встретились посередине библиотеки. Я знала, что веду себя неприлично, но не могла отвести от них глаз. Отец рани был одет в свободного покроя чуридары и белую открытую безрукавку. Такую же одежду носили Арджун и другие стражи. В ушах его висели золотые кольца-серьги. Темная борода покрывала подбородок. Сомневаюсь, что кто-то когда-то называл Моропанта Тамби красавцем, но во всей его внешности чувствовалась немалая жизненная сила, а сам он словно сошел со страниц «Робинзона Крузо».

– Кто это? – глядя на меня, спросил он.

Я тут же потупилась.

– Моя младшая дургаваси, Сита Бхосале, – ответила рани и после пары фраз, суть которых я не уловила, добавила: – Ей можно доверять.

Моропант пересек разделяющее нас пространство. Я поклонилась ему.

– Выпрямись, Сита. Я хочу получше разглядеть тебя.

Я подчинилась. Отец рани несколько мгновений внимательно смотрел мне в лицо. Судя по всему, увиденное немного встревожило его.

– Ты почти такая же красивая, как Кахини. Думаю, вы обе стали хорошими подругами.

– Не совсем так, шриман.

Моропант рассмеялся, а рани слегка рассердилась.

– Довольно, – сказала она, но отец не послушался дочери.

– Не принимай это на свой счет, – сказал Моропант. – Кахини, как и мою Ману, растили для того, чтобы в будущем она заняла трон и обзавелась пышным титулом. Если сейчас она и может кого-либо винить, так только саму себя.

Я бросила взгляд на рани и с удивлением увидела, что госпожа утвердительно кивает.

– Ее помолвили с очень богатым человеком, – сказала рани, – но Кахини поддерживала тайные отношения с другим мужчиной. Когда их переписку перехватили…

Рани развела руками, и этого жеста вполне хватило, чтобы понять все без слов. Быть уличенной в переписке с мужчиной, когда помолвлена с другим… После такого девушка навсегда лишается малейшего шанса выйти замуж.

– Конечно, это была ошибка юной девушки, – произнесла рани, – но все мы платим одинаковую цену, в каком бы возрасте ни совершили подобного рода ошибку.

Я попыталась изобразить на лице сочувствие.