– Ну, все-все. Вставай. Не нужно… Ты какого черта творишь? – кто-то оттащил ее от постели. Вывел. Сначала в коридор. После поволок вниз, по серым ступенькам. На крыльцо, в холод… А потом твердые пальцы, удерживающие ее за руку, разжались. И ей в лицо ударила пригоршня снега.

– Эй! Какого черта?! –  моргнула, с трудом разлепляя слипшиеся ресницы.

– Привожу тебя в чувство, – рявкнул Первый. – Нужно, чтобы ты на старте поняла. Слез и жалости Родион не потерпит.

– Я его не жалею! Это просто… просто эмоции.

– Понимаю. Но все же кое-что объясню. Никто от тебя не ждет эмоций. Все понимают, почему ты здесь. И поймут, если ты уедешь.

Дарина потрясенно округлила губы. Почувствовала, как кровь отливает от головы и устремляется куда-то в пятки, а следом – назад. Обжигающей волною стыда. Горло перехватило. Она судорожно сглотнула. Отступила на шаг.

– Я… никуда… отсюда… не денусь. Можете даже не мечтать.

– Послушай, он не сможет оплачивать твои услуги, находясь в коме…

Это было унизительно. Очень.

– Ничего. Я могу себе это позволить.

Дарина крутанулась на пятках и пошла к крыльцу.

– Да послушай ты. Я не преследовал цели тебя задеть!

– Правда? А чего же вы добивались?

– Хотел, чтобы ты поняла! Это не игры. Родиону предстоит долгая реабилитация. Он поправится, да. Но это будет нелегкий путь, который…

– Я пройду вместе с ним. Если он позволит. Но это будет решать сам Родион. Понятно? Ни вы. И ни кто-то другой.

– Мне кажется, ты все же не до конца понимаешь. Травмирован позвоночник, и хоть прогноз довольно оптимистичный…

– Это слова врачей или ваши предположения? – вскинулась Дарина.

– Конечно, врачей!

– Х-хорошо. Как же хорошо…

– Врачи также говорят, что у Родиона может случиться паралич. Ты понимаешь, что это означает?

– Да. Вполне. И предупреждая ваши дальнейшие вопросы, отвечу – я готова носить ему утку, менять памперсы и… что там еще вы хотели знать? – Дарина шмыгнула.

– Ты не в себе, если думаешь, что такой мужик, как Родион, позволит вытирать себе жопу, – парировал Первый, устало потирая виски. – Он не унизится так.

– Чего же вы от меня хотите? И так не так, и эдак…

– Знал бы я… – хмыкнул. – Одно точно, если ты действительно хочешь остаться, позволь ему сохранить достоинство.

Дарина кивнула, хотя в тот момент у нее не было абсолютно никаких идей, как это осуществить. Всех нас с детства учат, что любовь – она и в горе, и в радости. В здравии и болезни. Но никто не учит, как быть, если горе пришло… Дарина действовала интуитивно. На свой страх и риск. На следующий день после операции она привезла к Родиону Левку. К счастью, тому так понравилось среди детей, что отсутствия отца он как будто и не заметил. И, может, ей стоило воспользоваться этим, но Дарина была уверена, что Родиону чрезвычайно важно знать, что с его сыном все хорошо. Они успели провести с ним несколько минут, пока не пришла новая смена. А после их выгнали, как дворняжек. Оказалось, что если ты не родственник пострадавшему, у тебя нет никаких прав на его посещение, на принятие решений относительно здоровья и назначаемых процедур. По сути – ты вообще никто. И никого не волнует, что за этого человека ты бы влегкую отдал свою жизнь. Без бумажки ты какашка – истина, которая у палаты реанимации становится актуальной больше, чем где бы то ни было. Дарину спасало лишь то, что у друзей Родиона хватало связей. Она была благодарна им до глубины души, что очень скоро вопрос посещений решили. И эта благодарность была такой всеобъемлющей, что в ней просто не оставалось места на глупые обиды или, тем более, стыд.

Дня через три бесконечного бдения под реанимацией Дарина подчинилась просьбам, уже переросшим в требования, отдохнуть. Для этих целей кто-то даже снял номер в гостинице неподалеку от больницы. Туда она и направилась, надеясь искупаться по-быстрому, сменить белье и тут же вернуться. Но увидев кровать с белыми хрустящими простынями, как зачарованная, подошла к ней и рухнула замертво. Трое суток без сна скосили.

Проснулась только на следующий день. Вскочила, ругая себя на чем свет стоит. На телефоне – два не отвеченных.

– Да! Вы мне звонили…

– Это Лиза Линдт.

– Да? Что-то с Левкой? – испугалась Дарина.

– Нет-нет, что ты! С ним все хорошо. Правда, с нами связалась его мать. Волновалась, что не может дозвониться до Родиона. В общем, нам пришлось все ей рассказать.

– И что?

– Она потребовала, чтобы мы отправили Левку домой. У тебя нет доверенности?

– Нет…

– Ну, и ладно. Думаю, теперь это не проблема, раз Родион пришел в себя.

– К-как пришел? – Дарина отвела от лица сальные волосы.

– Постой, а ты что же, не в курсе?

– Нет… – пискнула, откашлялась и вновь повторила: – Нет. Я… уснула. Постой. Он правда… правда очнулся?

– Ага! – хохотнула Лиза. – И, если верить моему мужу, уже успел достать всех медсестер и санитарок.

– Хорошо… Хорошо. Ты извини, ладно? Я должна ехать!

– Ну, конечно. О чем речь? Удачи тебе.

Тогда Дарина еще не знала, как она ей понадобится.

Дарина мчалась к больнице, не чувствуя под собой земли. Не разбирая дороги в окутавшей город метели, что пригоршнями бросала в лицо колючую снежную крошку, трепала расстёгнутые полы курточки, проникала за шиворот и забивалась в рот. И ничего в той метели было не разобрать. Видимость – нулевая. Сквозь белую непроглядную мглу лишь иногда просачивался тусклый свет в окнах домов, тянущихся вдоль дороги. Дарина мчалась вперед, каждой клеточкой ощущая нереальность происходящего. Вся эта сцена будто целиком была взята из фильма ужасов… Дарина шагала вперед, с трудом преодолевая сопротивление ветра, и вертела головой по сторонам. В попытке найти хоть какую-то подсказку – где же она находится? Редкие светящиеся вывески продуктовых магазинов ни о чем ей не говорили. Как и один-единственный поржавевший рекламный щит, по какому-то недоразумению установленный прямо на тротуаре. Дарина остановилась посреди небольшой круглой площади, ругая себя за то, что решила идти пешком. Ждать такси не было никакого терпения. Она думала, так будет быстрей. И вот теперь, похоже, что заблудилась в трех соснах!

– Девушка, с вами все хорошо?

Дарина вздрогнула, обернулась, не сумев скрыть вздоха облегчения. Удивительно, но по такой погоде кто-то выгуливал собаку!

– Да! Я просто пытаюсь сообразить, где окружная травматология.

– Так вот же. Прямо за зданием мэрии. Где красивый парк…

– Спасибо! – перекрикивая вой пурги, бросила Дарина и побежала в указанном направлении.