Тем временем, захватив вражеский обоз, союзники повели себя совершенно предсказуемо. Они дружно занялись грабежом и оставили преследование разбитого противника, но прискакал Мстислав Удатный и громко крикнул: «Братья новгородцы, не обращайтесь к добыче, продолжайте бой: если они вернутся, то сомнут нас» (Повесть о битве на Липице). И случилось чудо! Новгородцы, для которых материальная сторона дела всегда перевешивала остальные проблемы, послушались своего князя и бросились в погоню за беглецами. Битва закончилась, началась бойня.

* * *

Битва на Липице завершилась сокрушительным поражением Всеволодовичей. Количество убитых для феодальных войн того времени было не просто огромным, оно было чудовищным. «Повесть о битве на Липице» приводит следующие данные: «Ибо не десять человек было убито, не сто, а тысячи и тысячи, а всех избитых девять тысяч двести тридцать три человека. Можно было слышать крики живых, раненных не до смерти, и вой проколотых в городе Юрьеве и около Юрьева. Погребать мертвых было некому, а многие, бежавшие к реке, утонули, а другие раненые умерли в пути, а оставшиеся в живых побежали кто к Владимиру, а иные к Переяславлю, а иные в Юрьев». Причем главная вина за эту жуткую резню лежит на Мстиславе Удатном, который лично приказал избивать беглецов, о чем свидетельствуют слова князя. Для Мстислава Мстиславича это были просто враги, которых требовалось добить. А русские это были, или какой другой народ, значения для него не имело.

Не меньшая вина за кровопролитие лежит и на Константине Ростовском. По большому счету, князь мог остановить это избиение, поскольку Георгий был разгромлен наголову, автоматически терял великое княжение, и получалось, что на поле боя теперь убивали подданных Константина. Но он даже палец о палец не ударил, чтобы прекратить резню, в которой участвовала ростовская дружина во главе с Александром Поповичем. Впрочем, именно Поповичу его «подвиги» на Авдовой горе в дальнейшем выйдут боком.

На современников разгром владимиро-суздальских полков и дружин произвел колоссальное впечатление: «О, многих победили, братья, бесчисленное число, ибо убитых воинов Юрия и Ярослава не может вообразить человеческий ум, а пленников во всех новгородских и смоленских станах оказалось шестьдесят мужей. Если бы предвидели это Юрий и Ярослав, то пошли бы на мир: ибо слава и хвала их погибли и сильные полки стали ни во что. Было ведь у Юрия семнадцать стягов, а труб сорок, столько же и бубнов, а у Ярослава тринадцать стягов, а труб и бубнов шестьдесят» (Повесть о битве на Липице).

Потери союзников на этом фоне выглядят смешными: «О, велик, братия, промысел Божий! На том побоище убили из новгородцев в схватке только Дмитра-псковитина, Антона-котельника, Ивана Прибышинича-ткача, а в отряде Иванка Поповича, терского данника, а в смоленском полку был убит один Григор Водмол, знатный муж. А все остальные были сохранены силою честного креста и правдой» (Повесть о битве на Липице). Аналогичная информация содержится Новгородской I летописи, Тверской летописи и ряде других. На мой взгляд, всю эту цифирь серьезно воспринимать нельзя, и сейчас постараюсь объяснить, почему.

Князь Мстислав Удатный ведет новгородцев на битву с суздальцами

Худ. Н. Кошелев

Как уже отмечалось, вся информация о битве до нас дошла в письменных источниках, враждебно настроенных по отношению к суздальским князьям. Это прежде всего новгородские летописи и, вполне возможно, смоленские источники, которые конкретно прославляют князей «из Ростиславова племени», противопоставляя их даже новгородцам. Недаром В. Н. Татищев отметил: «Сия битва в разных манускриптах кратко и по-разному, хотя в настоящем согласно… В Новгородских же пространно, только не весьма право» (с. 675). То же самое можно сказать и о ростовской литературной традиции, которая однозначно выставляет Константина в положительном свете, а остальных Всеволодовичей – в негативном. Недаром вся главная вина за кровопролитие на Липице была возложена именно на Ярослава: «Говорили многие люди про Ярослава так: „Из-за тебя сотворилось нам много зла. О твоем клятвопреступлении сказано было: Придите, птицы небесные, напейтесь крови человеческой; звери, наешьтесь мяса человеческого“» (В. Н. Татищев, с. 675). О том, какую роль сыграли в этом амбиции Ростиславичей, и предательской роли Константина по отношению к Суздальской земле, летописцы скромно умолчали. Поэтому нет ничего удивительного в том, что потери союзников были сознательно занижены.

Мы знаем, что рать Всеволодовичей занимала более выгодную позицию и численно превосходила полки Ростиславичей и Константина. Поэтому атака вверх по мокрому склону Авдовой горы по-любому не могла обойтись без тяжелых потерь со стороны нападавших. Это реальность, отрицать которую глупо. Другой момент. Во всех летописях, повествующих об этой битве, подчеркивается необычайный накал сражения: «и бысть сеча зла» (Тверская летопись), «и бысть сеча люта вельми» (Московский летописный свод XV века), «И сотвориша брань велику» (Новгородская летопись по Карамзинскому списку). Особняком стоит Никоновский летописный свод: «и начаша сещися, и лиашеся кровь аки вода», «И бысть сечя зла и брань велиа, и всюду мертвии лежаху». Теперь вопрос: если битва была настолько жестокой, как говорят летописи, кровь текла рекой, и было множество павших воинов, то кто тогда были эти убитые? Неужели одни только великокняжеские ратники? Такого просто не могло быть. Иначе это выглядело бы так: храбрые новгородцы и иже с ними рубят в капусту трусливых суздальцев, которые сопротивления не оказывают, а покорно ждут своей участи. Или же пытаются отбиться от наседавших врагов, но по своему великому неумению рубят мечами и топорами воздух, сумев каким-то чудом убить только пятерых супостатов. Нормальный человек в такую ерунду никогда не поверит. Потери у Ростиславичей были достаточно серьезные, об этом свидетельствует само описание битвы летописцами. К тому же о том, сколько ратников и гридней погибло у Константина Ростовского, информации нет вообще. Но это не означает, что убитых не было просто об этом не сочли нужным упомянуть.

Особый интерес представляют сведения о потерях сторон, которые приводит Никоновский летописный свод: «Убиша убо на том бою: храбра мужа Псковитянина Дмитреа Желтаго, и Антона глаголемаго Чърнаго, и Ивана Прибытка, Новгородцев храбрых и силных зело, и Ивана Поповичя и слугу его Нестера, велми храбрых и силных, и плакася о них намного князь Мстислав Мстиславич, и бысть всех убито: Новгородцев, и Смолнян, и Ростовцев и Пскович, кроме пешцев, пятьсот и пятьдесят; а великого князя Юрья и братьи его воинства избито седмьнадесять тысящ и двести, кроме пешцев» (т. 10, с. 75). И хотя данные о потерях среди ратников Всеволодовичей идут вразрез с другими летописными свидетельствами, сведения о потерях союзников заслуживают внимания. Мы видим, что здесь речь идет непосредственно о княжеских дружинниках, без учета простых воинов, и это согласуется с информацией о том, что битва на Авдовой горе была жестокой и упорной.

Аналогичные цифры приводит и В. Н. Татищев: «На том бою побито Юриевых и его братии 17 250, ростовцев же, смоленчан и новгородцев – 2550, между которыми много знатных людей и храбрейших воинов пало, раненых же в обоих весьма много было, а более у смоленчан, из-за трудного ради их, ибо гора была им крута и неровна» (с. 662). Несомненно, что цифра в 17 250 убитых завышена. Хотя сомневаться в том, что количество убитых суздальцев было велико, не приходится. И во времена Античности, и в Средние века самые большие потери армии несли во время бегства. Битва на Липице здесь не стала исключением. Поэтому, цифра 9233 убитых воинов великокняжеской рати, которую приводят летописи, вполне соотносится с цифрой 2550 погибших бойцов Константина Ростовского и Ростиславичей. О том, сколько народу погибло на Липице и Авдовой горе, было известно не только на Руси. Например, об этом пишет Ян Длугош: «Говорят, в той битве полегло более десяти тысяч русских» (с. 351). Данные польского хрониста полностью соответствуют сведениям русских письменных источников.