— Воста, — покликала она, осторожно касаясь тонкой кисти. В глубине души появился ответ. Страшный ответ. Ворожея склонилась ниже, приложила ухо к девичьей груди. Оттуда не доносилось ударов. Сердце смолкло навсегда.

— Неужто? — осторожно полушепотом спросил Алесь. Ворожея кивнула. По щекам потекли слезы. Эта странная холодная девица стала Милаве настоящей подругой. Столько для нее сделала: трижды Паляндру отвела, а ворожея так толком о ней ничего и не дозналась. Откуда шла? Чья родом? Даже сказать о смерти неведомо кому. Ворожея взяла в свои руки ладонь, из которой стремительно убегало тепло. Сын мельника присел рядом. Все еще тяжело дыша, он обнял Милаву за плечи:

— Надобно ее схоронить.

Ворожея подняла полные слез очи на молодца. Он был прав. Тянуть красавицу в деревню таким часом? Нет, уж лучше здесь. Только бы лопатой разжиться.

— Давай ее покамест тут покинем, а сами к Виту за лопатой сходим. Да и он лишним не станет.

Милава замотала головой:

— Как же мы ее одну оставим, а ежели волколак вернется?

— Он уже сделал самое страшное. Не станет же он ее есть? Или?..

И ворожея и Алесь помыслили об одном и том же. Ведь пожрал же зверюга обоз. Ни лошадьми, ни людьми тогда не побрезговал — все по вкусу пришлось. Милаву передернуло — и она еще крепче сжала тонкую ладонь.

— Давай-ка ты уж сам сходи, а я тут тебя подожду.

— Нет, нет! А ежели он снова вернется.

— Не вернется, — воспротивилась ворожея.

— Ты уже так сказывала, а он вон — тут как тут! И почему ты его кузнецом кликала?

— После поведаю, ты не мешкай. Иди.

— Я не покину тебя одну! — Алесь распрямился во весь свой немалый рост. Его крепкое тело нависло над девицей, точно дуб над рябинкой. — Все равно ей уже хуже не станет. Пойдешь со мной!

— Ты не отец мне, чтоб повелевать. Я с ней в кругу охранительном укроюсь — там нас ни русалки, ни волколак, ни сама Паляндра не достанет.

— Зато Доморадовна и Хижа запросто!

— С чего бы им посреди ночи по лесам шастать? — Алесь был тверд, но и Милаву так просто не пронять, коли она сама того не пожелает.

— Слушай, — смягчился он, уразумев, что таким способом ничего не добьется, — я не хочу, чтоб с тобой что-нибудь случилось.

— Почему? — вопрос вырвался как-то сам собой. Милава сама опешила.

— Ты мне… — Алесь замялся, — ты… ты очень добрая и столько всего сделала для селян…

Не то хотелось услышать сердцу девицы, ну да не час теперича.

— Я смогу о себе позаботиться. Правда.

— Нет, думай что хочешь, но я от тебя ни на полшага. И раз так, то тесаком могилу вырою.

Больше не разглагольствуя, он принялся копать.

— Погоди, не надобно. Я пойду с тобой.

Алесь замер и осторожно сказал:

— Тогда ее надобно спрятать.

— Нет, мы возьмем ее с собой.

Сын старосты на миг напрягся, но тут же расслабился:

— Ладно.

— Погодь малость, я сейчас вернусь.

— Ты куда?

— Оденусь.

— А-а-а, — протянул Алесь, но отворачиваться и не помыслил.

Ворожея поднялась на ноги и неверной походкой направилась к костру. Огонь плясал и извивался. Ему не было дела до людской смерти.

Внезапно в голову пришла ужасная мысль — а ведь это она повинна в смерти смуглянки. Не пусти она Восту одну хворост собирать, сидела бы нынче та подле, живая да здоровая. На душе сделалось так тошно, будто Милава самолично забила подружку. Взгляд невольно упал на ладони, почудилось, что ладони в крови. Она взмокла.

— С тобой все добре? — послышался встревоженный голос.

— Да, — прохрипела Милава. Горькие слезы пеленой застлали очи, не дозволяя разглядеть даже всполохов огня. Она каким-то чудом нащупала сарафан, кое-как натянула на себя. Закинула за плечи мешок. Потушила костер. А ведь ежели б она переняла бабкин дар, то, возможно, сумела бы вернуть Восту, которая только-только очутилась на подступах к Выраю.

— Не горюй, Милава, — попытался утешить Алесь.

— Ты готов?

— Да.

— Тогда пошли.

Сын старосты подхватил Восту и направился следом за ворожеей.

* * *

Битый час Вит лежал на печи. Сон все не шел. Что ж, чему тут дивиться? Сначала купальская ночь, после день, наполненный странными и худыми событиями. Затем эта Кукоба. Но больше всего мельник тревожился за Милаву с Востой. И как только он решился их одних покинуть? Болван! Пустозвон! А тут еще и Алесь куда-то запропастился!

Внезапно в оконце постучали. Ага! Вот и он! Явился-таки. Мельник выглянул, но, как и в прошлый раз, никого не приметил. Стук повторился с другой стороны. Вит не стал боле метаться, а сразу отправился к двери, заготовив для шутника Алеся пару крепких словечек. Приотворил ладную охранительницу и ощутил, как волосы на голове становятся дыбом. Прямо на крыльце, кутаясь в лохмотья, ухмыляясь во весь рот, полный гнилых пеньков зубов, стояла Кукоба. Выпученные бельма, лишенные зрачков, точно таращились в самую душу.

Вит, хвала богам, не успевший распахнуть дверь, тут же в ужасе захлопнул ее прямо перед носом ведьмы.

Как же так?! Она ведь не могла охранительный круг пересечь!

Вдруг на тело навалилась такая слабость, что Вит не сумел и шага сделать. Ноги подкосились — и он с грохотом рухнул на пол.

* * *

Алесь громко сопел, но не признавался, что ему тяжело. Даже не просил подождать, чтобы дух перевести. Как бы то ни было, Милава этого почти не замечала. Всю дорогу к мельнице она бичевала себя на чем свет стоит. Сын старосты, видать, чувствовал, что со спутницей что-то не так, оттого и бросал на нее взгляды да словно постоянно желал о чем-то спросить.

Когда же показалась мельница, Милава вдруг сама обратилась к сыну старосты:

— А как ты у реки очутился?

— Так я, это… — замялся молодец, только что не покраснел, — я с самого начала за вами пошел. Ну не смог вас одних покинуть. Так и знал, что ты Вита прогонишь. Вот и следил.

— Подглядывал? — уточнила Милава.

— Нет, что ты! Я и не мыслил даже! Честное слово, когда вы купаться полезли, я отвернулся. Тогда, видать, волколака и пропустил, — посетовал на свою безалаберность Алесь. И тут же воспользовался подвернувшимся мгновением и сам спросил: — А почему ты волколака Щекарем кликала?

Ворожея помолчала. Не хотелось открывать чужую тайну. Ведь кузнец — явно обращенный и сам не ведает, что творит. А ежели Алесь его порешить замыслит? Иль по деревне разнесет? Нет, не должен. Алесь не такой. «А какой?» — едко спросил внутренний голос. Милава отогнала нежданный вопрос и решилась признаться. Все ж боле ей некому открыться. Разве что Виту. Но ведь Алесь уже слышал. Так лучше сейчас ему все растолковать.