это была одна из моих любимых.

– Селли спрашивала, приедет ли он снова. – Я сметаю в кучку оставшиеся осколки фарфора. Видно, как давно Эсси не мыла пол.

– Ох! Э-э-э… Да, он из книги. Дядя Си-Со из книги, которую она читала в школе.

Я прищуриваюсь. Здесь что-то не так.

– Зачем человеку из книги приезжать сюда?

Эсси качает головой и фальшиво смеется.

– Ну, это же ребенок. Будто ты детей не знаешь.

Я вздыхаю и не показываю свою обеспокоенность.

Она собирается уйти из кухни, и я спрашиваю:

– Серьезно? Мы не станем обсуждать то, чем только что занимался Джозеф?

– Это игра, – отвечает Эсси. – Это ничего не значит. Ты же знаешь, что он добрый мальчик. Он вот таким образом прорабатывает плохое. Он расстроился из-за того, что нам пришлось убить всех овец, ты это знаешь. На самом деле никто никогда не станет играть в эту игру.

– Это может что-то значить. Вспомни стрельбу в американских школах. В скольких случаях пальбу устраивал одинокий парень, который играл в жестокие компьютерные игры? Да практически во всех. Наш ребенок не просто в них играет, он их создает.

– Нельзя сравнивать Джозефа с теми, кто убивал своих одноклассников, Эндрю. Он не такой.

Я не знаю, что сказать. Конечно, она права – Джозеф не такой. Но почему она не хочет ко мне прислушаться? Почему она не хочет принять то, что есть? Может, он и не психопат, но он и не нормальный.

– Джозеф сказал, что завтра он может заночевать у Нейта, – сообщает Эсси. – Ты не против? Я решила, что можно. Это даже хорошо. По крайней мере, они в безопасности, пока работают над играми. Тогда они не бродят по болоту. На днях я снова их поймала, когда они ходили к фолли.

– Да, наверное, можно. Пусть ночует у Нейта.

Она права насчет болота. Там гибли дети, но можем ли мы удержать их от походов туда? Черт побери! Я уже беспокоюсь о том, как удержать от таких прогулок Селли, когда она станет достаточно большой. Она любит болото, и даже угрей в пруду и змей Джозефа. Она странный, смелый маленький ребенок, и я люблю ее так сильно, что эта любовь болью отдается в груди.

– Только никаких пирогов с тунцом завтра, – предупреждаю я.

– Почему нет?

– О, прекрати, Эсси. Ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу пироги с тунцом. Я достану из холодильника пирог с крольчатиной, который приготовил на прошлой неделе.

– О да, конечно. – Она улыбается. – Прости. Я забыла. Никаких пирогов с тунцом.

Глава 28

Ева

Я осторожно достаю блокнот. Это детский блокнот, но назвать его так было бы несправедливо. На обложке и внутри я вижу рисунки – часть непосредственно на страницах блокнота, а часть на листках бумаги лучшего качества, вставленных между страниц. Также есть и страницы, заполненные написанным от руки текстом. В целом выглядит красиво.

– Вау! – восклицает Серена. – Это один из блокнотов Джозефа, да?

Конечно, она играла в игру «Красный дом» и следила за новостями. Она в курсе, насколько важным может быть этот блокнот, если это на самом деле последний блокнот Джозефа. Если да, то его, вероятно, спрятала Пегги и на протяжении долгих лет после убийств никому не показывала. Интересно почему?

У блокнота кроваво-красная обложка, черными буквами на ней написано: «Красный дом». На обложку также приклеена акварель с изображением дома. На заднем плане фолли, это здание наполовину утонуло в болоте.

У Серены округлились глаза.

Большинство рисунков в блокноте выполнены мастерски, но есть несколько очень простых. Их мог нарисовать маленький ребенок. Я? Бабушка

Пегги говорила, что Джозеф проводил со мной много времени.

Кроме текста и рисунков, в блокноте есть и математические задачи, но я не узнаю символы. Если тут и есть подсказки, указывающие на то, что было в голове у Джозефа, для меня они не очевидны. Часть текста закодирована. Я ничего не понимаю.

– Это прекрасно, – говорит Серена.

Я бросаю на нее взгляд. Конечно, она заинтересована. Это вполне может быть тот самый блокнот с тайнами, в котором дается подсказка о том, как попасть на скрытый уровень.

Я переворачиваю страницы. То и дело встречается детская мазня, от которой мне становится не по себе. Джозеф позволял мне рисовать в своем красивом блокноте, хотя мне было всего пять лет и я (должна признать) совсем не умела рисовать.

– Можно мне посмотреть? – спрашивает Серена.

Я медлю, потом протягиваю ей блокнот.

Она берет его с благоговейным трепетом. Касается уголков страниц так, словно это пергамент, аккуратно листает его.

– Да, вот это да. Вау!

– Ты понимаешь тут что-нибудь?

Она смотрит на меня, ее лицо сияет.

– Да. Я вижу пометки об идеях, которые приходили ему в голову, – они всплывают в игре. Вот взгляни сюда, например. – Она касается пальцем нескольких строк текста: «Вернуться назад во времени. Посадить медицинское дерево. Позднее влезть на это дерево. Использовать лекарство». – Он это использовал в игре. Это невероятно!

– Точно, – соглашаюсь я.

– И посмотри вот на это. – Она показывает на страницу, где карандашом нарисованы овцы.

– Овцы? – удивляюсь я. – А в этом нет ничего… сатанинского?

– Не поняла. Чего?

– Ходили слухи, что Джозеф увлекался сатанизмом и вспарывал овцам животы или что-то в этом роде.

– Боже, нет, ничего подобного в игре нет. Есть одно место – оно называется «Овечья равнина», – где тебе нужно пробраться между овец, но если ты позволишь хотя бы одной на тебя чихнуть, то тебе оттуда не выбраться.

Я вздыхаю с облегчением.

– Понятно. Такая мысль могла у него появиться после ящура. Овец на нашей ферме скосил ящур незадолго до… случившегося. Наверное, это на него повлияло. Всех овец убили, а туши сожгли. Я была слишком маленькой и этого не помню.

– Я помню, как смотрела видеорепортажи. Какое было жуткое время! Но в игре тоже есть погребальный костер, в котором сжигают овец. О, и вот это есть. – Серена показывает на рисунок, на котором изображено что-то, напоминающее шлюз на канале. – У него в игре ты перемещаешься между различными уровнями затопленного замка, впуская и выпуская воду. В замке четыре уровня, и вот так ты между ними передвигаешься.

– Понятно, – говорю я.

– Но есть еще один интересный момент. Если ты впустишь воду из озера не в то время дня, то вместе с ней впустишь и ядовитых угрей.

– Брр. Угри живут в болоте и в пруду у Красного дома. Хотя они не ядовитые, просто липкие и мерзкие. Их нужно