I wonder if I’ve been changed in the night.

Let me think. Was I the same when I got up this morning.

Lewis Carroll. Alice in Wonderland

— Для начала тебя зовут Кэп, — сказала некрасивая коренастая женщина с лишним весом и татуировками на толстых руках. — Я Натаха, это Сэкиль. Ты сейчас ничего не помнишь, но это пройдёт.

Вторая, азиаточка, ничего так. Обе напряжены и, пожалуй, напуганы. На меня смотрят с надеждой. А я, и правда, ничего не помню.

— Вот твои записи, Кэп. Только там вчерашнего вечера не хватает, не успел ты вчера записать. Основное мы тебе расскажем, а потом и сам вспомнишь.

— А вы, дамы, извиняюсь, мне кто? — спросил я, принимая сложенный в толстую гармошку длинный лист.

Они переглянулись, опустили глаза. Некрасивая ещё и густо покраснела, подчеркнув дефекты кожи лица.

— Да хер его поймёт, Кэп, — в конце концов сказала она.

— Все срозно, — подтвердила азиатка.

Ну, ещё бы. Когда оно было просто, с женщинами-то?

— Где тут можно душ принять?

— Дальше по коридору душевая, но туда сейчас лучше не надо. Вон, над раковиной умойся.

Я обратил внимание, что дверь подперта снятой с кровати спинкой под ручку. И на полотне от неё вмятины, как будто кто-то с той стороны пытался вышибить.

— Да, Кэп, ломились к нам. После того, как ты… Поломились и перестали, теперь тишина. Но мне как-то тревожно. Ты хоть летопись свою прочитай сначала, чтобы в курсе быть.

«Прочитай внимательно!» — ну ладно, прочитаю. Завалился на кровать, развернул. Ну и почерк у меня! Сначала верилось с трудом, но потом завспоминалось.

— Последняя запись — в том странном месте, которое типа кладовки. Мы собирались на поиски еды. Кстати, с нами был некий Сэмми, не наблюдаю его тут.

— Кароч, Кэп, мы вернулись на наш этаж, а тут бардак полный. Люди исчезают, все в панике, полная жопа, Стасик бегает по потолку и ссыт в него же кипятком.

— Стасик — это местный староста? — сверился я с бумажкой.

— Да, тот ещё мудень. В общем, все такие: «Кэп, прости нас, мы больше не будем на тебя бычить!», но тут тебя рубануло.

— Рубануло?

— Да, блин, я аж офигела. Бац — у тебя глаза стеклянные, смотришь на всех, ни хрена не понимаешь, а они к тебе толпой ломятся… И тут ты выдал!

— Оу, Кэп, это быро круто! — подтвердила азиатка. — Ты бирся, как самурай!

— Не знала, что ты так можешь. Я сама не дура подраться, но ты явно профи. Человек десять уложил в несколько секунд и не вспотел даже.

— Я думара, ты их поубиваес!

— Да, Кэп, еле оттащили тебя. Но нас, надо сказать, ты так и не тронул, хотя глазами сверкал так, что я чуть не обоссалась. Завели тебя сюда, ты на кровать рухнул и вырубился. Штаны уже я с тебя сняла.

— Штаны сняла?

— Ну, не в штанах же тебе спать? И нет, я не воспользовалась твоей беспомощностью и Секе не дала.

— Кэп-сама, она сутит! Я бы низасто! Это скусно, когда муссина нисего не понимает.

— Куда делся Сэмми, я не поняла, всё так быстро случилось… Кстати, мы так и не пожрали.

Её живот издал гулкий тоскливый звук.

— В любом случае, сидеть тут глупо, — подытожил я. — Пора встретить жизнь лицом к лицу. Во всём её неприятном многообразии.

И отодвинул спинку кровати.

***

В коридоре пусто. Никого. Тишина. Несколько капель крови на полу и разводы на двери. Как будто кто-то лупил в неё кулаками так, что разбил руки. Больше никаких следов насилия. Я пошёл по коридору, распахивая двери, — все не заперты, везде пусто. Еда в столовой слегка заветрилась, но хуже от этого не стала. Куда уж хуже.

— Интересно, куда все делись? — спросила Натаха с набитым ртом. Она наворачивает уже четвёртую котлету.

— Неинтересно, — парирует Сэкиль, — не хосю знать. И ты не хосес. Тебе это не понравится.

— Ну, так-то да, но всё же…. — неуверенно тянет Натаха, дожёвывая.

— Эй, Кэп, девушки, это вы там? — раздался голос из коридора.

— Оу, Сэмми! — удивилась Сэкиль. — Это мы! Иди сюда!

На негритоса жутковато смотреть. Ошалелый, с безумными глазами, сероватый вместо чёрного, еле стоит на ногах.

— Что с тобой, чёрная жопа? — спросила заботливо Натаха.

— Ничего, квадратная жопа, — ответил он с усмешкой на дрожащих толстых губах, — уже ничего… Дай сюда!

Схватил стакан компота и жадно выхлебал его в несколько глотков, сплюнув в стакан сморщенную бурую грушу.

— Да поешь ты нормально, бедолага! — она пододвинула ему тарелку пюре. — Сейчас котлет принесу, сиди.

Когда Сэмми наелся и обрёл нормальный для него гуталиновый колер, я спросил:

— Что произошло? А то я пока только урывками…

— Да, Кэп, — нервно хихикнул негр, — вы им, конечно, выдали. Бац! Бац! Бац! С ноги — ррраз! Стасик сзади дёрнулся — в переносицу локтем хррясь! Терминатор! Машина разрушения! Я отскочил, чтобы под горячую руку не огрести, вы ж вообще не разбирали, кому вломить. И тут эти две вас под белы рученьки — и в комнату, а вы им, что характерно, при этом даже по попке не шлёпнули. Пока никто не сообразил на мне отыграться, я тихонько, тихонько, по стеночке и на склад. За кроватями разобранными спрятался. Но меня никто и не искал, вроде. Сначала пошумели, конечно, в двери вам постучали, но потом угомонились и утихли. Я уже хотел пойти к вам поскрестись тихонько, чтобы впустили, но тут меня накрыло…

— Чем накрыло-то?

— Не знаю, Кэп, — вздохнул Сэмми, — но такого жуткого прихода у меня отродясь не было. Я вдруг понял, что не живой.

— Дохлый, что ли? — спросила с интересом Натаха.