Было солнечное утро. Подъезжали автобусы, маршрутные такси, толкался народ. Сквозь эту суету я наблюдал за входом в офис. Никто не выходил и не заходил в него. Так прошел час. Наконец я встал и направился к пешеходному переходу.

Когда до офиса оставалось метров десять, я немного заколебался. Мне ничего здесь не было нужно. Абсолютно. Меня толкало сюда любопытство и еще ностальгия по той жизни, которая безвозвратно канула в прошлое вместе с Саней Железо. С удивлением ощущая, что меня тянет к этому месту едва ли не как на заправку на Профсоюзной, я подошел к офису и быстро поднялся по его ступенькам. Дверь оказалась закрытой. Я повернулся лицом к проспекту. Мой взгляд остановился на пятисотом «мерседесе». Он тормозил, собираясь встать в неположенном месте – прямо напротив офиса. Едва машина остановилась, из нее вышли двое хорошо одетых мужчин и быстро направились в мою сторону. Я слегка насторожился и сошел со ступенек, чтобы иметь больше места для маневра. Хотя это мало чем смогло бы помочь. Сегодня я был чист – без оружия.

Между тем мужчины были уже рядом. Один остановился в паре метров от меня, второй вбежал на ступени офиса к дверям.

– Закрыто! – произнес я, пытаясь разглядеть мужчину, стоящего передо мной. Но солнце светило мне в глаза. Потом я почувствовал, как что-то твердое уперлось мне в спину в районе позвоночника. Подобные ощущение я испытывал и раньше и потому стоял смирно, поскольку знал, что предпринимать какие-либо действия бессмысленно.

– Мы знаем, – раздался за моей спиной голос второго мужчины. – Шагай к машине.

Они взяли меня в клещи и повели.

В «мерседесе» сидели еще двое. Один из них, в бежевом костюме, значительно старше остальных, обернулся с переднего сиденья и произнес:

– Здравствуй, Бензин!

Глаза человека напоминали глаза крокодила. Их взгляд медленно сфокусировался на мне.

– Здравствуйте, – ответил я, зажатый с обеих сторон своими конвоирами.

– Если ты еще не знаешь, то группировки Железо больше не существует. Потому и офис закрыт. По сути, все держалось на Железнове. Возможно, это трио: Гарри, Ишак и Братишка – смогли бы еще какое-то время сохранять позиции, но двоих из них ты оперативно убрал. А третий, в одиночку, уже не являлся грозной силой.

Я собрался возразить, но человек, чуть повысив голос, произнес:

– Не перебивай! Мы наблюдали за тобой. И выручили тебя на кладбище, рассчитывая, что ты предпримешь какие-то действия. Ты оправдал наши надежды. А бедняга Гарри скончался в тюрьме.

Глаза человека, не мигая, смотрели на меня.

– Мы давно знали про тебя, – продолжил он. – Когда Железо убили, все думали, что ты сбежишь. Казалось бы, ничего другого тебе не остается, поскольку ты, мягко говоря, не был популярен. Мы очень удивились, когда нам сказали, что Бензин сам пришел в офис и имел разговор с Ишаком, Гарри и Братишкой. А потом сумел уйти оттуда. Один! Мы поняли, что недооценили твою личность. А когда последовала команда взять тебя живым, стало ясно, что ты располагаешь чем-то ценным. Казалось, у тебя остался только один выход – бежать. Любой разумный человек в подобной ситуации так бы и поступил. Но этого не произошло. Стало понятно, что ты ведешь свою игру. И мы решили поставить на тебя. Ваш полукриминальный трест приносил солидный доход. Почему не подобрать лакомый кусок, который остался без хозяина? Мне было все понятно. Уточнять мелочи я не стал. Зачем задавать глупые вопросы.

– А теперь давай начистоту, – продолжил этот тип. – Если будешь с нами откровенен, мы, в свою очередь, отнесемся к тебе лояльно. Нам понятно, что у тебя есть кое-что, принадлежащее Железо, так сказать ключ к вашему бизнесу. То, что Ишак, Гарри и Братишка так хотели заполучить. Что это?

Я быстро взвесил все: серьезность этих людей, их осведомленность и то, что в данный момент нахожусь у них в руках. А потому колебался недолго:

– Пакет документов. Действующие полулегальные структуры, финансовые схемы и прочее. Гарри, Ишак и Братишка не вложили туда ни идей, ни денег. Так что они принадлежат только Железо и мне. Ежемесячный доход около пяти миллионов рублей. Если и дальше развивать все это, то доход можно увеличить. При наличии хорошего прикрытия, разумеется.

– Ну что ж, ты честный парень, – похвалил меня этот крокодил в бежевом. – Едем в офис, – повернулся он к водителю.

«Мерседес» утюжил улицу со скоростью сто километров в час. Мимо мелькали дома Ломоносовского проспекта. Я смотрел на тяжелый затылок господина в бежевом костюме и пытался понять, чем все кончится. Этот тип, словно почувствовав мой взгляд, обернулся и вопросительно посмотрел на меня. Когда проезжали мимо супермаркета, он приказал водителю припарковаться.

Машина свернула с проспекта и, заехав на стоянку, встала. Человек, не говоря ни слова, вышел из нее и направился в магазин.

Некоторое время все сидели молча.

– За абсентом пошел, – нарушил тишину водитель.

– Помалкивай, – одернул его мужчина, сидевший справа от меня. – Твое дело вести машину.

– Я вожу, – вяло огрызнулся водитель. – Только Аллигатор определенно на абсент подсел. Я точно знаю. А при такой работе… – Водитель не договорил.

Я усмехнулся про себя. Точнее прозвища и быть не могло. Ни дать ни взять Аллигатор.

– Абсент действует на потенцию. Был в свое время запрещен во Франции и других странах, – произнес я.

– Вот ему и скажешь, когда придет, – произнес мужчина, что находился слева.

На подоконнике, за стеклом, чирикали воробьи. Я сидел в помещении, окна которого выходили на Комсомольский проспект. Оно было респектабельней и просторней моего прошлого кабинета в офисе Железо. Но при всем этом просторе – только от двери до окон около пяти метров, да по длине еще пять с половиной – у меня отсутствовало ощущение свободы.

Я оторвался от бумаг и подошел к окну. По проспекту неслись машины. Глядя на них, мне вдруг остро захотелось сесть в свой новый «ягуар», который я приобрел неделю назад, и скрыться в неизвестном направлении. И это была не беспричинная весенняя хандра, когда становится душно среди бетонных коробок и тебя тянет в сторону далекого горизонта. Работая на Железо, откровенного гангстера, я мог в любой момент уйти от него. И он не стал бы препятствовать. Что он обо мне подумал бы – другой разговор. И то, что я подумал бы о себе, – тоже. Эти два фактора и еще кое-что другое держали меня возле него, не лишая ощущения свободы.

Здесь же все было респектабельно: на входе в офис висела большая бронзовая доска «Проект-Инвест», а ниже, мелкими буквами, шли подробности. На парковке перед зданием стояли дорогие машины, и господа, что шагали по его коридорам, совсем не походили на клерков среднего пошиба. От них пахло деньгами и дорогими одеколонами. При всей этой солидности, я понимал, что уволиться отсюда смогу только через утилизатор. Интересно, есть ли здесь отдел кадров? Об этом у меня не было ни малейшего понятия. Для таких как я, видимо, нет. Жаль. Хотелось бы, при необходимости, уволиться цивилизованным путем. Внутри меня жила неясная тревога, которая заставляла время от времени думать об отходе. Масштаб и возможности корпорации я до конца не представлял, но если то, чем я занимался у Железо, приносило доход, равный пяти миллионам рублей, то здесь от меня потребовали довести его до семи с половиной.