– Как может быть настолько приятно? – проговорила она чуть ли не с возмущением и снова потянулась прикоснуться ко мне.

Я вновь отстранился, не убирая рук с ее груди.

– Оказавшись в руках мужчины, испытываешь совсем другие ощущения.

– Покажи мне.

Я не ответил.

– Пожалуйста, – промурлыкала она и на сей раз сумела провести облаченным в одни плавки пахом по моим спортивным шортам.

Черт, не знаю, из-за нее ли или от морской воды, но я почувствовал там мокрое пятно.

В этот миг я потерял самообладание.

Я прижался к ней, позволяя свободно тереться об меня, как о чертов пилон, и стал ласкать обе ее груди. Член окаменел. Напряжение в яйцах казалось невыносимым. Я не был любителем прелюдий, но медленно и уверенно возбуждался, ведомый своим членом к тому, что не осуществится.

– Я сейчас кончу, – проговорила она, сжимая ногами мое бедро.

Член упирался во внутреннюю поверхность ее бедра, и она знала об этом, потому что, черт ее дери, стала еще сильнее тереться об него. От трения на нем выступила смазка. Ткань шортов прилипла к головке, и все стало всерьез выходить из-под контроля.

– Скажи мне, зачем тебе каждый месяц нужны двенадцать тысяч долларов, и я дам тебе кончить, – прошипел я ей в лицо, предусмотрительно оставив между нами достаточно пространства, чтобы она не попыталась меня поцеловать.

Она захныкала, скача на моем бедре, как на чертовом родео, и с закрытыми глазами терлась о мою ногу. Девчонка была заточена в моменте, словно в пузыре, и не хотела, чтобы я его лопнул.

– Ответь мне, сейчас же.

– Трент…

– Из-за кого у тебя проблемы? – Кого мне придется прикончить? — Для чего тебе каждый месяц нужно собирать такую сумму?

Молчание.

Она была близка к разрядке. Ее бедра подрагивали, и теперь не оставалось никаких сомнений, что мокро там не из-за морской воды. А из-за нее.

– Выкладывай.

– Нет.

– Эди.

– Нет.

В тот же миг я отошел от нее, и она упала на песок, тяжело дыша и оставаясь на пике возбуждения. Ее волосы застилали лицо, на плавках купальника виднелось маленькое пятнышко, а соски были очень сильно напряжены.

Я нахмурился.

– Последний шанс, Эди.

Но мы оба прекрасно знали, что момент был упущен. Я больше не мог к ней прикоснуться. Пьянящие чары уже были разрушены. Член по-прежнему был яро нацелен на нее, требуя внимания, но разум начал улавливать действительность.

– Иди в задницу! – воскликнула она снова, совсем как в тот день, когда я поймал ее за воровством.

– Этому не бывать, – ответил я.

– Может, в другой раз. – Она рассмеялась и, поднявшись с земли, подошла к рюкзаку, чтобы забрать наушники, толстовку и шорты.

Я усмехнулся, повернулся к ней спиной и громко, отчетливо произнес:

– Храни воспоминание о том, как терлась об меня, Ван Дер Зи, потому что на этом все и закончится.

Не успела я открыть глаза поутру, как у меня возникло ощущение, что что-то не так. Оказалось, что интуиция меня не подвела, когда я зашла на кухню и увидела, как мама ползает по полу, собирая обрезки… чего? Да что же она держала в руках? Что-то сочилось меж ее пальцев, словно расплавленное золото.

Волосы.

Это были ее волосы. Я перевела взгляд с пола на нее.

Мама состригла их все.

Ее воздушные светлые волосы исчезли. Сиротливые желтые клоки разной формы и длины нерешительно свисали с ее головы. Глаза покраснели. А прекрасные светлые волосы, которыми она так гордилась… были повсюду.

– Нужно их вернуть, – она резко подняла голову и посмотрела на меня. – О боже, Эди. Что же я наделала? Теперь он меня ни за что не захочет. Нужно… мне нужно все исправить.

Я заварила ей чай. Силком заставила проглотить таблетки. Сказала, что все исправлю, хотя мы обе знали, что я ничего не могла поделать. А теперь настало время столкнуться с последствиями и с ее мужем.

Я встала у парадной двери, а отец ждал снаружи, уже заведя свой чудовищный «Рендж Ровер». Он высунул голову из окна, явно раздраженный тем, что его водитель взял больничный сегодня утром и теперь ему самому предстояло проделать путь из Тодос-Сантоса в Лос-Анджелес своими драгоценными, святейшими руками и ногами. Моя машина по-прежнему была в ремонте, поэтому было логично поехать вместе с отцом, хотя от перспективы провести с ним время в замкнутом пространстве по спине побежала неприятная дрожь.

– Эди, садись. Пора ехать, – рявкнул он.

– Мам, – окликнула я, хватаясь за дверной косяк и чувствуя, что теряю равновесие, – мне остаться с тобой сегодня? Ответь честно, пожалуйста, потому что я останусь. Непременно останусь.

Маме становилось хуже. Значительно хуже. Но не настолько плохо, как в тот раз, когда она год пролежала в больнице после того, как совсем слетела с катушек и пыталась вскрыть себе вены. К счастью, порезы оказались не слишком глубокими, и я не осиротела в возрасте двенадцати лет. Но я до сих пор помнила, что сказал ей отец через два месяца после того, как она вернулась домой из реабилитационного центра.

– Что, Лидия, даже покончить с собой нормально не можешь? – фыркнул он, качая головой, и застегнул портфель, явно собираясь к очередной любовнице. – В следующий раз дай знать, если понадобится помощь.

Я сама не знала, в какой момент отец начал презирать маму, но знала, что такое отношение было связано с тем, что он не мог бросить ее в таком психическом состоянии. Во всяком случае, если хотел заняться политикой.

Но больше всего меня сбивало с толку то, что мама испытывала к нему чувства. Не знаю, была ли это любовь, привычка или жуткий страх одиночества.

А сейчас мама тяжело вздохнула и опустила подбородок на плечо, сидя ко мне спиной.

– Нет, не нужно, Эди.

– Ты уверена? – настаивала я, зная, что она все равно игнорировала бы мое присутствие, даже если бы я осталась без ее согласия.

– Эди! Мы опоздаем. У меня встреча в десять. Тащи сюда свой зад, а то пойдешь пешком, – прокричал отец.

Я не обратила на него внимания.

– Уверена. Отец тебя зовет. Иди.

Я даже не стала спрашивать, что случилось с ее планами насчет отпуска и выздоровлением. Скорее всего, она перестала принимать лекарства, и теперь по отвратительной нисходящей спирали катилась на самое дно пропасти безумия.

– Хорошо. Оставлю телефон включенным, – я помахала устройством.

– Спасибо, милая. Когда вернешься домой, сможешь… сможешь помочь мне с волосами?