– Ты в порядке? – задыхаясь, спросила она.

– Да, в порядке, – процедил я сквозь стиснутые зубы. – Просто чертовски возбужден и не могу рассуждать здраво.

– Ой, – пробормотала Лекси и опустила глаза. Заметив, что я поправляю джинсы, она покраснела, отвела глаза и вновь повторила: – Ой.

Смеясь, я притянул ее к себе, и на этот раз она взяла меня за руку.

– Спасибо, Остин, – через несколько минут прошептала девушка.

– За что? – спросил я и услышал, как за окном ободряюще ухнула сова.

Пожав плечами, она ответила:

– Наверное, за то, что ты и сам ненормальный. – Лекси крепче сжала мне пальцы. – И не заставляешь меня чувствовать себя неудачницей. И неопытной дурой.

– Ты не неудачница, эльфенок. И не дура. Вообще-то, ты чертова героиня. И сумела пережить то, что вполне могло тебя убить.

– И все еще может, Остин. Когда-нибудь подобное вполне возможно. Я… в последнее время мне стало труднее. Я чувствую, что снова поддаюсь. Внутреннему голосу, анорексии… Они пытаются разрушить мои стены. – Лекси фыркнула и взглянула на меня широко раскрытыми глазами. – Я впервые в этом призналась. Кому-то другому… или даже самой себе.

Я откинул с ее лица непослушную прядь волос и сказал:

– Эльфенок, эта болезнь тебя не одолеет. Я не позволю.

Лекси вскинула черные брови и спросила:

– И как же ты этого добьешься?

Пожав плечами, я проговорил:

– Полагаю, что просто не буду спускать с тебя глаз.

Хихикнув, Лекси ответила:

– Осторожно, Карилло, это звучит пугающе. Словно ты заявляешь об обязательствах.

– Называй как хочешь, эльфенок. Я знаю только, что ты мне нравишься. И я хочу видеть тебя почаще. Я – Холмчий из захолустья с криминальным прошлым…

– А я – эмо, анорексичка-девственница, к которой нельзя прикасаться, – закончила она.

– Мы просто созданы друг для друга, верно? – подмигнув, проговорил я.

– И что же может нам помешать? – смеясь, произнесла Лекси.

И хотя она шутила, мы молча принялись обдумывать этот вопрос. Правда заключалась в том, что на этом пути нам могло помешать очень многое. Вдруг у нее случится рецидив? Или Холмчие основательно разберутся со мной и разрушат все мечты? Черт возьми, да даже Аксель, родная кровь, мог бы прикончить меня, если б знал, что я все больше сближаюсь с эльфенком, с единственной девчонкой, которая могла бы помешать Холмчим осваивать территорию кампуса.

Но сейчас мне вовсе не хотелось думать о препятствиях на нашем пути. Или о старшем брате. О маме и Леви. Я просто желал лечь спать рядом с маленькой темноволосой эльфийкой и на сегодня забыть обо всех проблемах.

Зевнув, Лекси устроилась рядом со мной на матрасе и закрыла глаза.

Все еще держа ее за руку, я заглянул в прекрасное лицо и прошептал:

– Так к чему боевая раскраска, эльфенок?

Лекси втянула в себя воздух и очень медленно выдохнула. Она так и не открыла глаз, но из-под длинных черных ресниц выкатилась одинокая слезинка. Девушка еще крепче стиснула мне руку.

– Потому что я не выношу девчонку, что под ней скрывается, – прошептала она в ответ.

От этого признания сердце чуть не пропустило удар. Я поднес ее руку к губам и поцеловал холодную кожу.

– А почему татуировки? – спросила Лекси, прямо взглянув на меня. Она будто сверлила взглядом бирюзовых глаз, и я ответил:

– Чтобы не видеть шрамов прошлого.

По щеке Лекси вновь скатилась слезинка. Она прекрасно поняла мои слова. Наклонившись вперед, я поцеловал соленую каплю.

И вот так все случилось.

Мы погрузились в сон.

Начали немного доверять…

И попросту влюбились друг в друга.

Милая Дейзи,

Прошлая ночь стала самым фантастическим моментом в моей жизни.

Я всю ночь проспала рядом с парнем.

Да, полностью одетая.

Да, не смывая макияж.

Но это был прогресс. Я действительно кое-чего добилась.

И он поцеловал меня. Остин Карилло, парень-итальянец с городской окраины, меня поцеловал. И это походило на волшебство. С ним я почувствовала себя в безопасности, и на протяжении целой восхитительной ночи ощущала, что я красивая.

Но самое главное, Остин смог заставить голос замолчать, а его насмешки – исчезнуть. И, возможно, при этом сумел украсть мое сердце.

* * *

– А группа поддержки, Лекси? Как она влияет на твою уверенность?

Я сидела в кабинете доктора Лунда, глядя в окно на потемневшие осенние листья, танцующие на легком ветру, а он писал в блокноте заметки о моем выздоровлении.

Беспрестанное царапанье карандаша по бумаге, отпечатываясь в мозгу, действовало на нервы. Царап-царап-царап.

– С группой поддержки все в порядке, доктор Лунд. Она – моя страсть. Я всегда этим увлекалась. Когда я танцую, то чувствую себя свободной.

– Ты танцуешь на лезвии меча, Лекси. Ты же знаешь, что в средней школе это стало для тебя спусковым крючком. А если подобное повторится? И другой привлекательный парень скажет, что в форме ты выглядишь толстой? Сможешь ли справиться с такой критикой? Хватит ли тебе сил, чтобы вынести любые насмешки в свой адрес?

– Да, – строго сказала я, но живот скрутило от чувства вины. Ведь именно это сейчас и происходило. Только смеялись надо мной не футболисты. Меня терзал внутренний голос.

«Вернись ко мне, Лексингтон. И тогда, если похудеешь еще на несколько фунтов, сможешь больше не бояться выступать в группе поддержки. И тебе не придется лгать команде. Ты же подумываешь об этом. Сама понимаешь, чирлидинг начинает на тебе сказываться».

Окутанная словами голоса, я пыталась сосредоточиться на обыденных вопросах доктора Лунда.

– А твоя личная жизнь? Как с ней? – продолжал он.

– Отлично, – ответила я, принимаясь сковыривать с облупившихся ногтей черный лак.

– А парни? Удалось кому-нибудь тебя тронуть или эта территория пока еще не изведана?

Я широко распахнула глаза и смущенно взглянула на доктора Лунда. Он откинулся на спинку стула и удивленно вскинул темные брови.

– Интересная реакция, Лекси. Хочешь обсудить, почему этот вопрос вызвал столь сильный отклик?

Я вцепилась руками в деревянные подлокотники кресла.

– Я… у меня кое-кто есть, – призналась я, чувствуя, как лицо заливается румянцем.