– Но ее показаний оказалось недостаточно, чтобы поставить под сомнение вердикт коронера?[7]

– В деле о самоубийствах никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Мы непременно примем во внимание те новые сведения, которые вы нам сообщили. Скажите, где мы сможем вас найти?

Кальдер вручил Невилл карточку летной школы Северного Норфолка, на которой имелся номер его мобильного телефона. До встречи с детективом-констеблем он беспокоился, что полиция не примет всерьез его заявление. Но он выполнил свой долг. Мисс Невилл его выслушала, и он с чистой совестью оставляет ей и ее коллегам возможность выяснить, насколько его подозрения обоснованны.

Кальдер планировал обернуться за один день, но, передумав, решил провести вечер и ночь у сестры.

Когда он подъехал к дому Энн, та выгружала из джипа своих детей. Феба с греющей душу радостью выпрыгнула из машины, чтобы обнять дядю. Робби, весело смеясь, помахал ему недоеденным бисквитом. Сестра готовила чай, при этом говоря без умолку. Это была какая-то бесконечная история о Фебе и ее любимой кошке, суть которой Кальдер так и не смог уловить. Но он вовсе не возражал: в хаотичном существовании Энн было нечто успокаивающее.

В конце концов они остались за кухонным столом вдвоем, поскольку дети были сосланы в игровую комнату. Кальдер объяснил, для чего приехал в Лондон. Энн его внимательно слушала.

– Я помню, как сильно ты был расстроен, когда умерла эта девушка, – сказала она, когда брат закончил рассказ. – Таким расстроенным я почти никогда тебя не видела.

Кальдер знал, что это «почти» относится к смерти мамы.

– Да. Ее гибель повергла меня в шок. Она сотрясла мою веру в человечество. Я очень остро ощущаю свою вину. Наверное, я мог сделать для нее гораздо больше.

– Мне кажется, что ты сделал для нее больше, чем любой другой! – возмутилась Энн. – Ради нее ты клал голову на плаху, а она это совершенно не оценила.

– Она была не в том состоянии, чтобы давать адекватные оценки. Я до сих пор не могу простить себе, что не ответил на ее звонок.

– Но если не было самоубийства, то это не имеет никакого значения.

– Да. Но кто знает, что она хотела сказать? Что хотела сообщить мне? Может быть, что-то важное о Карр-Джонсе.

– Неужели ты действительно полагаешь, что он ее убил?

– Не знаю, – вздохнул Кальдер. – Какая-то часть меня желает, чтобы это был он. В каком-то смысле это лучше, чем самому отнять свою жизнь. Но если Джен совершила самоубийство, то до этого довел ее он.

– Но убийство? Хладнокровное убийство?

– Кто знает? В этом деле я не могу быть объективным. Но я убежден, что полиция вполне серьезно воспримет мои слова, и оставляю за ней право искать истину.

Из игровой комнаты раздался громкий вопль, за которым последовал ровный вой. Энн не мешкая отправилась наводить порядок.

Вернувшись довольно скоро, она начала с места в карьер:

– Я давно хочу тебе что-то сказать.

– Слушаю.

– Тебе известно, что папа выставил Очард-Хаус на продажу?

– Нет!

Эта новость явилась для Кальдера полным сюрпризом, и, надо сказать, весьма неприятным. Семья жила в этом доме давно. Алекс не был там, наверное, года три, но уверенность, что семейное гнездо незыблемо, служила для него своего рода утешением. Он вспоминал о счастливом времени, когда была жива мама и все были одной семьей, в которой целое казалось бо́льшим, нежели простая сумма его составляющих.

Энн наблюдала, как под влиянием эмоций меняется выражение лица брата.

– Я тебя хорошо понимаю. Я чувствовала то же самое.

– Когда ты об этом узнала?

– В воскресенье я говорила с ним по телефону, и он как будто случайно вставил в разговор фразу о том, что пригласил кое-кого зайти, чтобы осмотреть дом. Слова были произнесены так, словно это было самое заурядное событие. Но ты знаешь отца: это был просто способ сообщить о продаже.

– Ты имеешь представление почему?

– Я спросила, и он ответил, что не хочет жить в таком большом доме.

– Но он же любит наш дом! Он напоминает ему о маме, так же как тебе или мне.

– Думаю, что ему нужны деньги. Помнишь, я в прошлом году говорила тебе, что он продал мамины драгоценности?

– Да. И картины Каделла. Об этом ты его спрашивала?

– Пыталась. Но он сменил тему. Ты же его прекрасно знаешь.

– Но зачем ему столько денег?

– Ты помнишь мою школьную подругу Стейси Макгрегор? – спросила Энн, внимательно разглядывая чаинки на дне своей чашки.

– Весьма смутно.

– Она сейчас живет в Хоике, примерно в двадцати милях от Келсо. Так вот, Стейси сказала, что видела отца, когда заходила в газетный киоск. Он покупал лотерейные билеты на целую сотню фунтов.

– Лотерейные билеты?! Отец?! Он никогда этим не занимался. Твоя подруга уверена, что это был отец?

– Совершенно уверена. Говорит, что он ее не узнал. С того времени, когда он ее видел последний раз, она довольно сильно располнела. Но его там все знают.

– Итак, ты полагаешь, что он тратит тысячи фунтов стерлингов на лотерейные билеты?

– Не знаю. Но меня все это сильно тревожит.

– Да. Ты говорила о своей тревоге еще в прошлом году.

– А тебя разве это не волнует?

Кальдеру хотелось сказать, что его это не волнует и ему на это плевать, однако на самом деле все было совсем не так. Кальдер понимал, с какой болью старик расстается с Очард-Хаусом. Ведь со старым домом его связывают тысячи воспоминаний. Видимо происходит что-то очень нехорошее. Однако Кальдер не верил, что дело только в лотерейных билетах.

– Да, – сказал он. – Меня это очень тревожит.

– Тебе следует с ним поговорить.

– Мне?! Даже в лучшие времена в том доме я мог выдержать без скандала не более получаса. Нет, это ты должна с ним поговорить.

– Я пыталась, но из этого ничего не вышло. Он отказывается меня слушать, меняет тему и, что гораздо хуже, врет. Но я знаю, что папа тебя уважает. Думаю, ты сможешь заставить его сказать правду.

– Это совершенно бессмысленная затея, – покачал головой Кальдер, хотя в глубине души понимал, что смысл в разговоре с отцом есть.

– Алекс… – Сестра очень редко просила его о чем-либо, но на сей раз изменила своим привычкам.

– Ну хорошо, – вздохнул он. – Я сделаю это.

На следующее утро Кальдер полетел в Келсо на принадлежащей летной школе «Сессне-172» – машине, очень подходящей для коротких перелетов. Несколько лет назад он договорился с одним из фермеров и получил право пользоваться летной полосой и ангаром неподалеку от Келсо. Несколько часов пребывания на фермерской земле обходились ему в какие-то двадцать фунтов. Он не предупредил отца о прилете, чтобы тот не успел что-то спрятать.