Совсем не стало житья простому и честному народу от бесчинств Алуштинской милиции. Роптал народ, жаловался по старой привычке куда следует, ну да разве можно пожаловаться на милицию? Себе в убыток выходят такие жалобы, ибо и суды, и прокурора заодно с милицией, и все это, как говорится в народе, одна шайка – лейка, от которой простому человеку одни обиды и слезы. Эх, жаль, что не дожили до современных горьких времен знаменитые Тарапунька и Штепсель, они бы знали, как поступить с современной Алуштинской милицией. Они бы высмеяли ее так, что мало не показалось никому!

А между тем подлость Алуштинской милиции все возрастала и возрастала. То она обложит дополнительной данью бесправных, трудящихся в поте лица торговцев. То отдаст Алуштинскую набережную на откуп карманников и воров, которые платят ей за это определенную дань. То участвует в разрушении старинной, построенной еще до революции Алуштинской синагоги, репрессировав загодя ее защитников. То подбрасывает всем без разбора оружие и наркотики. То поощряет наркоторговцев, разбивающих свои плантации прямо в черте города, и губящих целые поколения местных детей. То затыкает неугодным рот путем угроз, избиений, или даже убийств. То даже, как говорили наиболее осведомленные люди, открыто продает Родину, получая деньги от иностранных шпионов. То массово доводит людей до самоубийства, пополняя могилами местные кладбища, которые по площади приближаются к площади города. То организовывает эскадроны смерти, похожие на те, что существуют в Южной Америке. И все это открыто, на глазах у людей, которых постепенно, войдя в раж, Алуштинская милиция стала считать за каких-то скотов. Которых можно убивать грабить, и делать с ними все, что захочется.

Много новых славных имен появилось в Алуштинской милиции, в которой всем сотрудникам давали теперь особые клички. Наиболее безжалостными и подлыми из них были милиционеры по прозвищам Кабан, Негодяй и Белокурая Бестия. И недаром, недаром дали им такие клички, ибо очень хорошо говорили они о характере этих милиционеров. «Большой, как Алуштинский чебурек!» – говорили когда-то Тарапунька и Штепсель. «Подлый, как Алуштинский милиционер!» – говорили теперь в народе.

Но из всех троих перечисленных милиционеров самым подлым, несомненно, был Негодяй. Преступлениям и мерзостям его, казалось бы, не будет конца. Всех остальных, и без того преступных Алуштинских милиционеров превзошел он, шагая по пути своего сомнительного милицейского успеха. Много преступлений совершил на этом пути, пока, наконец, не поднял руку на детей. И вот здесь сердца и души местных людей возмутились по-настоящему!

Обычно Негодяй (в народе его еще называли Байстрюк) не брезговал ничем, и ради своей выгоды был готов на все, вплоть до убийства. Да и как стали все чаще вокруг замечать, выгода его состояла не столько в получении денег, сколько в унижении человека, от которого он испытывал огромное наслаждение. Такое большое наслаждение испытывал он от унижении человека, что не нужны ему теперь были даже женщины. Даже проститутки на Алуштинской набережной, которых он обложил данью, были ему теперь не нужны. Настоящим садистом стал Негодяй, настоящим извращенцем, которому уже не нужны были ни деньги, ни женщины, а одни лишь людские страдания. Обычные пытки людей его уже не устраивали. Да и что пытки – этим занимались многие в Алуштинской милиции, добиваясь в городе денег и власти. Ему хотелось так унизить кого-нибудь, чтобы это унижение стало абсолютным, чтобы боль, которую испытывает человек, превзошла всякую другую боль на земле.

И тогда он задумал насиловать детей. Для этой цели сразу был найден местный педофил, которых вообще немало вокруг, и к которым Алуштинская милиция всегда благоволила. Ибо можно было сказать человеку, что педофил изнасилует его ребенка, и человек отдаст вам все: деньги, жену, дом, машину, а потом и сам покончит с собой, перерезав вены, или сунув шею в петлю. Но одно дело – это угрожать изнасиловать ребенка, а совсем другое – действительно изнасиловать его. На такое мог решиться только лишь Негодяй – Байстрюк. Он и сам был не прочь кого-нибудь изнасиловать, да если честно, то и делал это не раз, но был у него на примете один особо отвратительный педофил: старый, седой, вонючий, насквозь прокуренный и пропитый, и такой ласковый, что молодые матери, увидев его рядом со своими детьми, или падали в обморок, или хватали ребенка, и бежали с ним прочь, сколько хватало сил. Именно этому старому развратному педофилу по кличке Дядя Вася поручил Негодяй насиловать маленьких детей.

В качестве первой жертвы была выбрана маленькая девочка одной Алуштинской торговки, которая отказывалась платить дань Негодяю. Она была одинокая, и ее некому было защитить, и поэтому Негодяй без труда пару раз ее изнасиловал. Но женщина не сдавалась, и упрямо отказывалась платить дань Негодяю. И тогда тот приказал изнасиловать ее пятилетнюю дочь. И в один тихий и погожий вечер, когда женщина работала, и дочь ее, заигравшись, отошла от матери в сторону, дядя Вася схватил девочку, затащил ее в кусты, и тут же изнасиловал. А напоследок подарил девочке конфетку. Девочка пришла к матери, и показала ей подаренную дядей конфетку. Мать увидела эту конфетку, и в тот же день вскрыла себе вены. А Негодяй вечером, в кругу друзей, взахлеб рассказывал, что стоял рядом, и наблюдал, как педофил насилует девочку, а потом не выдержал, и тоже ее изнасиловал. По его словам, большего наслаждения он не испытывал еще никогда в жизни. Друзья Негодяя, местные милиционеры, слушали рассказ, и страшно ему завидовали.

Об этом случае узнали все торговцы в городе – но что они могли сделать? Только лишь возмущаться и копить в себе гнев, ибо сила и подлость милиции была намного выше силы и негодования народа. Вскоре, кстати, педофил Дядя Вася изнасиловал еще нескольких детей в городе, и всякий раз вечером того же дня Негодяй в кругу друзей рассказывал, что тоже участвовал в этом. И вновь люди молча негодовали, и вынужденно молчали, ибо обращаться за помощью им было некуда. И вновь завидовали Негодяю его друзья-милиционеры.

Исчезли из Алушты ее знаменитые чебуреки, воспетые Тарапунькой и Штепселем, исчезли огромные груши и яблоки, исчезло чистое изумрудное море, и осталась одна лишь милицейская низость и подлость, которые стали теперь притчами во языцех. И если бы появились вновь в городе Тарапунька и Штепсель, то они теперь бы стали рассказывать именно о них. Однако народ на рынках, на улицах и во дворах открыто рассказывает о милицейской низости и милицейской подлости, не боясь уже никого. Оттого и не говорит теперь никто, имея в виду Алушту: «Большой, как Алуштинский чебурек!» Но стало теперь крылатым выражение, облетевшее уже весь мир: «Подлый, как Алуштинский милиционер!»

Одного за одним расстреливали в Крыму мэров. Сначала в 2010-м году очередью из автомата был убит мэр Новофедоровки Игорь Колодяжный. Убийцу вскоре нашли, но заказчика установить так и не удалось. Потом в 2011-ом году выстрелом в сердце из охотничьего ружья покончил с собой глава села Веселое Игорь Юшко. Никто, однако, не сомневался, что на самом деле его убили. В 2012-ом с третьего этажа больницы имени Семашко в Симферополе выбросился мэр Малого Маяка Леонид Малык. Как выяснилось, до этого его накачали наркотиками, и длительное время преследовали, доводя до самоубийства. Да и в больницу он был доставлен насильно. Потом в феврале этого же года из автомата был расстрелян мэр Симеиза Кирилл Костенко, убийцы которого не были найдены. В июле 2013-го года выстрелом в спину из обреза охотничьего ружья при входе в подъезд своего дома был ранен мэр Феодосии Александр Бертенев. Спустя несколько часов он скончался в местной больнице. Многие считают, что убийства крымских мэров связаны с тем, что в Крыму, и особенно на Южном берегу Крыма идет борьба за землю, которая здесь ценится на вес золота. Также мэры контролируют выдачу разрешений на открытие развлекательных заведений, строительство огромных жилых комплексов, отелей на тысячи мест, пансионатов, дач и частных домов. И, разумеется, мэрам приходится участвовать в наркотрафике, который проходит через порты Крыма. Многие мэры давно уже стали крестными отцами своих городов и уединенных крымских долин, и на их совести тысячи убитых местных жителей. Превращение Крыма, и особенно Южного берега в Сицилию произошло постепенно, за годы независимости Украины, и ничего изменить в этой ситуации уже невозможно. Присоединив Крым, Россия получила такую проблему, которую обычными средствами решить нельзя. Невозможно обычными методами искоренить десятки местных Сицилий со своими крестными отцами, которые теперь стали частью России. Которые теперь будут диктовать ей свои жестокие законы, и стараться переделать на свой жестокий мафиозный лад. Только лишь с помощью жесточайшего террора, как это сделал Муссолини в Италии во время войны, можно на время нейтрализовать мафию и систему крестных отцов. Но в мирное время мафия вновь поднимает голову, крестные отцы воскресают, и стране приходится жить вместе с мафиозными структурами, избавиться от которых в принципе невозможно.