Отметим — «было приказано», а приказывать подобное можно только агенту. К тому же Меттерних был важной фигурой, крайне интересной для русской разведки.

«Русские дипломаты, находившиеся в Вене, уверяли, что он имеет гораздо больше влияния, чем это можно было предположить. <.> Российские дипломаты в своих секретных донесениях называли князя Меттерниха. доверенным лицом австрийского императора. <.> Княгиня Екатерина, молодая, очаровательная, за чьим невинным личиком скрывался проницательный ум, посетила дипломатическую миссию в Дрездене. Как раз в тот момент, когда слуга открывал ей двери, князь Меттерних оказался в холле».

В результате прекрасные глаза Екатерины Павловны воспламенили сердце ни много ни мало будущего австрийского министра иностранных дел князя Клеменса фон Меттерниха. И не просто «воспламенили», от него 29 сентября 1810 года она родила дочь, которая была вызывающе названа Марией-Клементиной.

Как пишет историк Е. В. Анисимов, Екатерина Павловна «не жалела денег, чтобы поражать венское общество невиданной ранее прической или нарядом. Но все-таки самым экстравагантным ее поступком стало рождение дочери от Меттерниха».

По некоторым данным, девочка родилась в 1802 или в 1803 году. Указываются даже точные даты: например, 10 ноября 1803 года. Но это явная ошибка, ведь в 1802 и в 1803 годах Екатерина Павловна жила еще в России и никак не могла родить дочь в Дрездене.

Ее связь с Меттернихом началась значительно позднее.

«Австриец и русский тайный агент с первого взгляда полюбили друг друга. Об этой страстной, всепоглощающей и неистовой любви заговорил весь Дрезден. Через три месяца после знакомства с князем Меттернихом Екатерина уже ждала от него ребенка. Об этом шептались, спорили, обсуждая снова и снова. Высказывали множество предположений о том, что же произойдет дальше».

Естественно, информация об этом дошла и до князя Багратиона. Просто не могла не дойти. И тут император Александр «приказал во что бы то ни стало сохранить репутацию своего прекрасного агента».

Кончилось все тем, что Багратиону пришлось официально признать свое отцовство.

«Это оказался прекрасный выход из создавшегося положения, и двор признал новорожденную. Ребенка отдали жене князя Меттерниха, терпеливой и понимающей женщине, обожавшей своего мужа[18]. Князя Меттерниха совершенно не волновали внебрачные дети, его интересовало только продолжение этой любовной связи. Безразлично, что говорят люди. Главное — не допустить публичного скандала».

Итак, девочку, которую в честь отца назвали Клементиной, взяла к себе княгиня Меттерних (урожденная фон Кауниц). Об этой женщине, кстати сказать, внучке знаменитого канцлера фон Кауница, Меттерних отзывался так: «Она обделена привлекательностью и приятностью, но обладает значительным умом, и я отнюдь не брезгую, когда нужно, обсуждать с нею наперед возможные шансы предстоящих мне политических шагов».

Став любовницей Клеменса фон Меттерниха и матерью его ребенка, Екатерина Павловна получила возможность если не оказывать на него влияние (это никому не удавалось), то хотя бы получать информацию и передавать ее по точному адресу.

Конечно, не она уговорила Меттерниха согласиться на вступление Австрии в антинаполеоновскую коалицию. Но ее деятельность, ее женские хитрости, возможно, стали теми самыми крупинками, что перевесили одну из чаш больших весов австрийской политики.

Чета Багратионов не жила вместе, но в чем она была едина, так это в стремлении насолить — каждый по-своему — французскому императору. Впрочем, до победы над ненавистным Наполеоном суждено было дожить одной Екатерине Павловне.

Как известно, князь Багратион получил тяжелое ранение ядром в ногу во время Бородинского сражения.

Денис Давыдов, обожавший князя, потом писал: «Казалось, что Провидение хранило его до Бородинского дня».

Умирал Багратион в течение шестнадцати (!) дней. Сначала его, истекающего кровью, повезли в Москву. Когда стало известно, что город будет сдан французам, князя отправили в имение его друга князя Б. А. Голицына в селе Сима Владимирской губернии. В результате врач осмотрел рану только через две недели, но время было упущено, и началась гангрена.

Скончался Петр Иванович Багратион 12 (24) сентября 1812 года. На скромных похоронах из боевых соратников князя присутствовал только начальник штаба 2_й Западной армии граф Э. Ф. Сен-При, получивший ранение практически одновременно с Багратионом и лечившийся неподалеку.

//__ * * * __//

До самой смерти князь Багратион «не считал себя в разводе с женой и не держал на нее никакого зла».

Он, как мы уже говорили, всегда защищал Екатерину Павловну, говоря о неприятностях, которые обрушились на нее и привели к отъезду за границу. Он, как мог, оправдывал ее, виня во всем ее родственников и самого себя, вынужденного проводить всю жизнь на войне.

Считается, что после отъезда княгини за границу они все же встретились однажды. «Это произошло в Вене летом 1810 года, когда княгиня Багратион была уже на сносях дочерью Меттерниха. О чем они говорили, мы не знаем; не сохранилось ни одного свидетельства того, чтобы Багратион упрекнул свою жену за ее, мягко сказать, вольное поведение. Более того, среди вещей, оставшихся после смерти Багратиона, был обнаружен портрет Екатерины Павловны, лежавший вместе с портретами другой Екатерины Павловны — великой княжны, а также вдовствующей императрицы Марии Федоровны».

Об этой «другой Екатерине Павловне» стоит сказать особо. Считается, что в князя Багратиона была влюблена родная сестра императора Александра I. Натура у царевны была пылкая, и, чтобы чего не вышло, ее в 1809 году выдали замуж за принца Ольденбургского, а Петра Ивановича произвели в генералы от инфантерии и отправили в Молдавскую армию — подальше от соблазнов.

Свою же жену Багратион не забывал никогда. Возможно, он «надеялся, что после победы над Наполеоном их семейная жизнь наладится, изменится к лучшему. Так всегда думали солдаты, уходившие в смертельный бой от своих остывших домашних очагов.

Не сбылось! Словом, как говорится, семейная жизнь Багратиона не задалась, и он до самой смерти вел жизнь старого холостяка».

//__ * * * __//

Победу русского оружия вдова князя Багратиона встретила в Австрии.

В 1814 году, во время Венского конгресса, определявшего дальнейшие судьбы Европы, она, желая посоперничать с известнейшими красавицами австрийской и немецкой аристократии, устроила грандиозный бал в честь русского императора Александра I.

Кстати сказать, многие историки уверены, что она была не только его тайным агентом, но и интимным другом. Утверждается, например, что в Вене «Александр пленил сердце очаровательной красавицы графини Юлии Зичи. Затем его любовницей стала “русская Андромеда” княгиня Багратион, которую он отбил у князя Меттерниха. Прекрасная герцогиня Саган, как говорят, сама преследовала ухаживаниями русского императора».