сердце щедрыми выпуклыми мазками.

– Все хорошо, – нахожу в себе силы ответить. Только вот мои слова звучат как «я умираю». Голос дрожит всеми гранями безысходности и муки, от только что пережитого шока и унижения. Послушно позволяю взять себя под руки и совершенно не сопротивляюсь, позволяю отвести себя в сторону двух массивных светло-кремовых кресел.

– Так, дорогая, садись! – Мирьям с Ангелиной усаживают меня в одно из них, что находится подальше от окна. - Тебя всю трясет. Ангелин, закрой окно.

Мира гремит высоким стаканом, наполняя его прохладной водой из кристально чистого графина. Только вот звук до меня доходит словно через толстый слой ваты. Кончик языка онемел. Мне так плохо - душа болит.

– Знаешь, я всегда считала, что первым признаком глупости является полное отсутствие стыда, - Мирьям закатывает глаза, - а эта дамочка, похоже, побила все рекорды - конкретная дура!

У Ангелины тоже, похоже, имеется на этот счет свое личное мнение:

– Ален, надеюсь, ты понимаешь, что ее насмешки - ничто иное, как скрытая злоба и зависть?

Пожимаю плечами. Как бы то ни было, она была с Димой, у них были отношения, а я - случайная связь - и это безумно больно осознавать.

– Не позволяй теням прошлого повлиять на настоящее! – Мирьям сжимает кулаки, будто воспринимая все произошедшее на свой счет, а, может быть, девушка вспоминает что-то из своего собственного опыта. - Пустые и малодушные всегда будут стоять на пути твоего счастья. Ты должна идти вперед, несмотря на их взгляды и разговоры за спиной.

Опускаю глаза, перебирая пальцами тонкий поясок из бисера.

- Но она так-то права…

– Комон! - почти стонет Мира, в ее голосе почти слышится отчаянье. - Неужели ты не видишь, как Дима смотрит на тебя?! Боже, милая, поверь, мой глаз – алмаз.

– Ага такой алмаз, что беременная сбежала от Давида. Ха! – встревает Ангелина, неожиданно уводя разговор в другое русло, чем вызывает недовольство Миры.

- Ой, ну, слушай, не тебе говорить, дорогая…

Это «дорогая» звучит точно так же, как «Я тебя задушу!»

- …и вообще, зачем ты подкидываешь Алене сомнительные идеи?

Обе одновременно поворачиваются ко мне. При этом Ангелина выглядит испуганной, и я, чтобы успокоить подруг, лепечу:

- Я не собираюсь никуда убегать, - облизнув губы, добавляю. - В любом случае, всегда надо прежде поговорить. Иначе, это очень глупо…

– Мне бы кто это сказал в свое время, - неожиданно говорит Ангелина.

Я пропускаю мимо ушей слова девушки.

Все мои мысли о Волкове. Конечно же, я совершенно не собираюсь поднимать с Димой эту унизительную тему. Все, чего я хочу – это чтобы противный прокуренный голос стерся из-под корки моей памяти. Словно издеваясь, там на повторе вновь и вновь крутится, не прекращаясь, фраза: «Он - бог в постели… Подобрал на помойке и забыл отмыть… Залетела…» Все так грубо и мерзко!

Еще чуть-чуть и, кажется, все ЭТО сведет меня с ума.

Голос Мирьям, которая нежно отводит с моих горящих щек влажные пряди волос, отбрасывает злые слова-плети рыжей в сторону.

– Радуйся, что у что у твоего парня, есть чокнутая бывшая. Если бы не было, возможно, судьба преподнесла бы эту роль тебе, дорогая, - Мирьям заправляет мои белокурые пряди за ухо и я, облизнув солёные от слез губы, неожиданно понимаю, что эта девушка не просто хороший человек.

Она на очень тонком уровне чувствует людей. За одну секунду, благодаря Мире, горькие слезы обиды и ревности сменились на улыбку.

Оценив мою реакцию на свою поддержку, Мирьям протягивает наполненный наполовину стакан с водой.

– Повезло тебе с Димкой. Ты даже не представляешь, насколько. И он выбрал именно тебя, искал четыре месяца, довел почти до сумасшествия моего мужа. А вот о ней я не слышала ни разу. Любят некоторые преувеличить свою значимость.

Делаю большой глоток воды, прикрывая глаза.

Как она это делает?

Найти так безошибочно именно те слова, которые буквально, как невидимые руки, помогают мне подняться с колен.

На тёмные густые волосы падает профессионально поставленный свет и шелковистые пряди Мирьям переливаются ничуть не меньше, чем драгоценные камни под стеклом витрины с украшениями.

- Красивый, щедрый… - продолжает Садулаева, нахваливая «товар». — Вот, знаешь, мужчина может любую женщину раздеть, - Мирьям машет в сторону стены, из-за которой совсем недавно долетали ранящие слова-пули, – а вот одеть в подвенечное платье он захотел именно тебя, - уже указывает на меня, облаченную в свадебный наряд.

*Пчелиный яд (апитоксин) — продукт секреторной деятельности желез рабочих особей медоносной пчелы.

глава 37

глава 37

Алена

– Итак, с выбором мы определились.

Мирьям упирается кулаками в стройные бедра, безжалостно сминая этим движением нежный материал желтого муслинового платья. Девушка окидывает меня строгим, но, вместе с тем, снисходительным взглядом из-под длинных слегка тронутых тушью ресниц - будто учитель своего не очень успешного, но старательного ученика. Только вот в зелёных выразительных глазах Садулаевой Мирьям отчетливо виднеются легионы весёлых чертенят, которые так и норовят сплясать победный танец джига*.

- Определились же?

Девушка стоит посреди огромного помещения свадебного салона. Она похожа на уставшего, но не сломленного духом воина, победившего в неравной схватке целую армию черной орды. Мирьям одобрительно наблюдает за тем, как над моими волосами проворно порхают пальчики Ангелины, которая колдует над прической. Как и у истинного революционера, в выразительных глазах Миры горит чувство удовлетворения, которое ни с чем не спутать.

Перевернула с ног на голову весь мой привычный мир и, похоже, Садулаева очень довольна полученным результатом и совершенно этого не скрывает! Не отличаясь особым терпением, уже спустя секунду Мирьям изящно приподнимает бровь, ожидая ответа.

Мне ничего не остаётся, как встретившись с ней взглядом в отражении начищенного до блеска зеркала, подтвердить:

– Да, никаких сомнений, Мирьям, – складываю руки перед собой, переплетая пальцы в замок. - Спасибо, девочки. Даже не знаю, что бы делала без вас, - говорю