— Мы пришли! — радостно выпалил Уилли, сияя как новенький серебряный доллар.

Я в свою очередь стояла позади Ласлоу и вымученно улыбалась, пытаясь понять, какого дьявола я вообще сюда пришла. Пить чай? Нет, я понимаю, вессекская традиция, но мне-то традиции другой страны были малоинтересны!

Лестер повернулся, и стало ясно, что он сияет почище самого Уилли. Нет, конечно, мог и притворяться… Однако я начала подозревать, что Ласлоу и декан сошлись настолько сильно из-за того, что они попросту родственные души.

— Я очень рад, чай уже готов, идите в мой кабинет, сейчас принесу чашки.

Сразу стало еще более неловко, и я даже уточнила, не требуется ли многоуважаемому декану помощь.

— Нет-нет, мисс Сеймур, не стоит волноваться, — заверил преподаватель и оправил меня в кабинет к Уилли.

Ситуация начала казаться еще более неловкой, чем до того. Словно бы… меня пригласили в гости, и теперь стоит смириться с тем, что отношения с Лестером станут несколько более неформальными, чем до того. А мне с деканом и прежде было неловко общаться!

Небольшим утешением служило то, что, кажется, и самому главе факультета ситуация казалась слегка неудобной. Во взгляде Лестера то и дело проглядывала некоторая нервозность.

Мы втроем уселись вокруг чайного столика с преувеличенно чинным и благопристойным видом, вцепились в свои чашки и замолчали. Я и преподаватель молчали несколько смущенно, зато Уилли от всей души наслаждался чаем, вертел головой по сторонам и получал сто процентов удовольствия. Наверное, не окажись под боком Ласлоу, я бы уже давно сбежала.

— А что это за чай, сэр? — начал, сам того не понимая, разряжать обстановку Уилли Ласлоу с истинно детской непосредственностью, которая довольно комично смотрелась учитывая, что выглядел-то первокурсник как взрослый. Но при всей своей нелепости Уилли казался чертовски милым парнем.

Лестер посмотрел на своего студента с благодарность.

— Эрл грей, Уилл. Это черный чай с маслом бергамота. Я решил, что приобщаться к чаю следует с чего-то не слишком экзотичного.

Я с подозрением принюхалась к своей чашке и убедилась, что к аромату чая добавился цитрусовый запах. Вроде бы неплохо.

— В Вессексе действительно настолько популярен чай? — осведомилась я, пытаясь хоть как-то поддерживать беседу.

Разумеется, фраза была максимально глупая, не понять это мог только Уилли, который, едва не открыв рот, ждал ответа своего нового кумира.

— Ну, пока удерживает свои позиции, хотя кофе и наступает. Впрочем, в старых домах традицию пятичасового чая пытаются соблюдать по мере возможности. Даже мой дядя Дэниэл, признаться, тот еще блюститель заветов старины, старается регулярно собираться за чайным столом со мной и своей дочерью, моей кузиной. А моя тетя Эшли вообще говорит, что за чаем можно решить множество проблем, особенно старых.

Прозвучало более чем многозначительно. И сразу стало ясно, что последняя фраза предназначалась для меня, а никак не для Уилли, который восторженно хлопал глазами, впитывая в себя каждое слов профессора Лестера.

— А насколько старых проблем? — уточнил, ерзая на диване Ласлоу.

Декан усмехнулся и посмотрел прямо мне в глаза.

— Это нужно уточнить у мисс Сеймур. Насколько старые проблемы?

Сказать или не сказать? Тяжело вздохнула и отвела глаза.

— Десять лет и пять месяцев, — произнесла я точный возраст своей тихой ненависти к Дину Куперу.

Ласлоу почувствовал что-то неладно и вопросительно посмотрел сперва на меня, после на декана, словно ожидая продолжения, которого не последовало. А вот Лестер замер, смотря прямо перед собой, будто бы мучительно копаясь в памяти.

Словно это ему хоть сколько-то поможет спустя столько времени. Наверняка у этого человека «послужной список» невероятно велик и вряд ли удастся припомнить хоть что-то, опираясь только на определенный период времени.

— Валери… — произнес потрясенно декан. — Ну, конечно же! Валери! Девочка с кухни! Тугие русые косички торчат в разные стороны, нос в веснушках и постоянно книга на коленях! Рыцарские романы, как сейчас помню! Надо сказать, с нашей первой встречи, мисс Сеймур, вы невероятно похорошели.

Значит, все-таки сумел вспомнить…

Несколько минут я даже рта открыть не могла, пытаясь уложить в голове, что меня, оказывается, если и забыли, то не до конца. Или у Лестера память как у самого настоящего слона, или… Думать про «или» я тут же себе категорически запретила. Не хватило еще всяческих глупых фантазий, в моем возрасте уже для такого поздновато, пора реалистично смотреть на мир.

Хорошо еще Уилли не замолкал ни на секунду, словно пытаясь наверстать все годы, проведенные в одиночестве, и неловкого молчания бояться не приходилось.

Я все ждала, когда Лестер не выдержит этого словесного потока и выкажет раздражение, но декан продолжал благостно улыбаться, поддакивать и глядел на сына подчиненной как на собственное любимое чадо с бесконечным терпением и теплом. Я, грешным делом, даже подумала, что вот именно таким и следует быть настоящему преподавателю, которого толкнуло к этой профессии в первую очередь призвание, а никак не черт знает по какой причине полученный диплом, корысть или любовь покомандовать другими.

— Вэл? — в конце концов понял, что со мной что-то не так, Уилли.

В его голубых глазах застыло искреннее беспокойство, какое мне доводилось видеть не так уж и часто до этого момента. Все-таки на удивление добрый и неиспорченный ребенок получился у профессора Ласлоу. Каким только чудом ей не удалось превратить единственного сына в озлобленное нервное существо, оставалось только гадать.

— Вэл, с тобой все в порядке? Ты все время молчишь… — решил получить ответ на свой вопрос первокурсник. — У тебя что-то болит?

Не удержалась и потрепала Уилли по голове, как будто тот и в самом деле был ребенком, милым, самую малость бестолковым, но умным и старательным настолько, чтобы вызывать исключительно умиление.

— Нет-нет, Уилли, у меня ничего не болит, просто я слишком сильно задумалась.

Лестер поймал мой взгляд. Вот как только он умудряется выглядеть настолько… сочувствующим?! Это практически нечестно! Как теперь его ненавидеть?

— О прошлом? — спросил меня декан.

Я пожала плечами и спряталась за чашкой с чаем, только ради того, чтобы не встретиться взглядом с преподавателем.

— О прошлом. О настоящем. Обо всем, — обтекаемо ответила я, отвернувшись к окну.

Теперь собственная обида казалась чем-то жалким, даже неуместным, ведь прошло столько лет с момента, когда косвенно Дин Купер нанес вред моей матери и мне, да и как можно держать ненависть столько лет на такого вот человека? Который пригласил тебя попить чая, возится с отсталым ребенком, причем как будто от чистого сердца.