на мнение тех, ради кого она старалась в тех или иных случаях. Важны были лишь те, кто спас ее саму. Тимор и Матильда. Люди, что действительно дали ей жизнь, а не жалкое подобие.

Так может это все она делала лишь только ради того, чтобы не подвести их? Чтобы не пасть в их лице? Чтоб не скатиться до уровня жалкой попрошайки или убийцы? Она задумалась еще глубже… Кем она была бы, если бы не некромантом. Она этим занимается лишь потому, что не было выбора, а не потому что хочет. Может, мэр был прав. Может, со стороны виднее, что она из себя представляет?

Устав от дурацкого самоанализа, Имельда пнула листву на деревянном настиле дорожек, одна из которых вела к корпусам, где жили ученики, а вторая вела в их обход к учебным корпусам, и в которых жили преподаватели.

Она постояла пару секунд в раздумьях, захотелось глотнуть зелья из фляжки, она даже сняла ее с пояса и откупорила. Она стояла и смотрела на нее, она почти чувствовала вязкую субстанцию внутри фляжки, смотря прямо в нее.

Но Имельда закрыла фляжку и убрала ее обратно, и уверенно зашагала к ученическим корпусам. Входов в них было несколько, и все не охранялись людьми. Зачем? Ведь территория школы самое безопасное место для тех, кто в ней учился и работал. На входах лишь стояла защита от проникновения чужих людей, которые желают нанести какой-либо вред. Имельда к таким не относилась, она вошла весьма решительно и свободно в самый первый, ее потянуло в тот корпус, что стоял слева.

Имельда шла по коридорам, не до конца осознавая в какую именно комнату идет. Она как в тумане плыла среди какофонии звуков, пытаясь не утонуть. Вычленить что-то понятное было трудно. Какие-то обрывки фраз, распевные слова, женские, мужские, эмоциональные и не очень.

Она шла по коридору, проходящие мимо студиозы здоровались и исчезали из поля зрения. Один из таких учеников бежал от какого-то мальчика. Студиозы играли. Судя по всему, это был первогодник, а может второгодник, подросток заметил девушку слишком поздно и не успел увернуться. Имельда ушла с траектории его движения, но все же он задел ее плечом.

Девушка замерла, глядя, как мальчик извиняется. Ее лицо было странным, и мальчишка решил быстро ретироваться, но девушка вдруг выбросила вперед руку с тростью, закинула ее ему на плечо и остановила, развернув назад.

— Ты знаешь, где живет Вея Вельт?

***

— Вот, Маэстро, это ее комната, — подросток с вихрастой копной волос подошел к одной из множества дверей в коридорах, кивнул на нее, но заходить не решился. Мальчишкам нельзя было входить в женские комнаты, также как и девочкам в мужские. Во всех общежитиях существовали общие залы, где студиозы могли легко общаться между собой, но в спальные апартаменты мальчикам и девочкам было запрещено заходить друг к другу.

— Можешь идти, — мальчик тут же развернулся. — И, — он замер, — Больше не бегай по корпусу так безрассудно.

— Да, Маэстро, конечно, извините.

Имельда кивнула, и юноша ушел. Девушка постучала прежде, чем войти, но, не дожидаясь никаких разрешений, свободно открыла дверь. Это были большие ясные апартаменты, разделенные несколькими декоративными стенками с окошками в них, создавая образ какого-то замка. Кровати стояли в шахматном порядке. Помещение позволяло вместить около пятнадцати спальных мест и еще оставалось место и для личных маленьких шкафчиков девочек и общего гардероба у дальней стены.

На Имельду уставились с десяток пар глаз. Девочки не ожидали, что к ним в выходной день заявится Маэстро. Имельда осмотрелась за пару секунд: в основном здесь были одногодки, но одна девушка явно была старше всех. Скорее всего, ее поставили приглядывать за этой комнатой. Так было принято и во время обучения самой Имельды.

— Добрый день, девушки, — улыбнулась она. Все находившиеся девушки побросали свои дела и встали на ноги, кивнули в знак приветствия.

— Добрый день, Маэстро! — раздался не очень слаженный хор.

Имельда махнула рукой:

— Можете заниматься своими делами дальше. Я зашла в гости, — она прошла в комнату, прикрыв двери. Она не стала снимать с себя плащ, пройдя в комнату прямо в нем. Девочки стали переглядываться между собой. К ним за последние дни уже, итак, приходило много разного народу, они были не сильно удивлены приходу еще одного Маэстро. — Как вы тут поживаете? Все хорошо?

— Да, Маэстро, все прекрасно, — слово взяла самая старшая девушка. Ей было лет восемнадцать. Пухлощекая с длинными рыжими волосами и такими же ресницами. Мягкими руками она обнимала подушку, сидя на кровати. Сейчас все девушки были в своей одежде, а не в форме. Смотрелись весьма пестро.

— Хорошо, я рада, — Имельда, оглядывая кровати, прохаживалась по комнате.

— Вон та, — Имельда глянула на девочку со светлыми волосами, которая лежала на своей кровати и указывала пальцем на кровать у окна. Они уже все знали, зачем к ним приходят разные взрослые люди.

— Спасибо, дорогая, — улыбнулась Имельда и прошла к нужному месту. Кровать стояла у окна не ровно, немного под углом. С другой стороны стояла высокая узкая тумба — личный шкафчик.

Девочки наблюдали за странной гостьей. Все расселись по кроватям, кто где, но взгляды были направлены на Маэстро.

— Что вы можете сказать о Вее?

Имельда стала открывать ящички тумбы, желая осмотреть содержимое, но тумба оказалась полупустой.

— Мы уже рассказывали господам, что приходили к нам… — начала было одна, но ее перебила другая:

— Она была странная.

Маэстро обернулась к говорящей девочке.

— Почему ты так думаешь? Что тебе казалось странным?

Имельда снова вернулась к тумбе, слушая, что говорит девочка, что указала на кровать. Ее белые кудряшки обрамляли круглое личико, а большие голубые глаза придавали девочке кукольный вид.

— Она была не очень разговорчива.

— Еще не давала своих вещей, — подключилась другая.

— Ну, это не показатель, — хмыкнула Имельда, разглядывая то, что осталось в паре ящиков. Шарф, какие-то заколки, мел, один чулок…

— Нет, она совсем не давала, даже прикасаться к ним. Не разрешала даже на кровать свою садиться.

— Вот как? Почему?

Девочка пожала плечами.

— Она на выходных часто надолго уходила, — вдруг вклинилась старшая, — И после учебы тоже часто допоздна где-то была.

— Может в библиотеке? — предположила Имельда, присаживаясь на кровать Веи.

Старшая девушка скептически скривила губы и покачала головой, выражая сомнение. Имельда посидела на кровати, разглядывая рисунок покрывала. Здесь она спала, здесь отдыхала, здесь думала и переживала все то, что с ней происходило, что бы это ни было.

— Еще она плакала часто, — тихо произнесла девочка с соседней кровати.

Имельда