– Арман? – переспросил я, точно зная, что престол должен перейти Лирану.

– Да, принц Лиран вчера был убит, – сказал волк.

– Это ужасно, примите мои соболезнования, – вздохнул я.

– Спасибо, – сдержанно ответил король Дасар. – К сожалению, пообщавшись с принцессой Эммари, мы пришли к решению: договариваться без учета брачного союза.

– Жаль, – честно сказал я, еще раз смерив взглядом девушку.

– Ну почему сразу жаль? – подала голос феникс. – Вам ведь ничего не мешает пойти более долгим путем и завоевать сердце Эммы, – она улыбнулась, а принцесса залилась густым румянцем.

– Пожалуй, я готов рискнуть. Пока король Дасар будет принимать решение, вы не покажете мне город, Эммари? – спросил я, поднявшись на ноги.

– Я не против, – смущенно прошептала она.

Тогда я обошел стол и подал ей руку.

– Не переживайте, я не обижу вашу дочь, – мне стало немного некомфортно наблюдать за тем, как бледнеет королева Амалия и пришлось заверить ее в чистоте своих намерений.

– Идемте? – спросила Эмма и взяла меня под руку.

Касание оказалось подобно раскату грома, удару молнии, землетрясению… Я подавился воздухом и невольно выпустил крылья.

Вот так феникс становится хранителем – когда, рядом с кем-то, не может удержать свою вторую сущность под контролем.

Теперь я обязан защищать эту девушку ценой своей жизни. Она для меня значит больше, чем весь мир.

Когда феникс становится хранителем – он навеки связывает себя с подопечным и не должен отходить от него дальше, чем может видеть. Тот, кто находится под защитой – всегда должен быть в поле зрения... И чаще всего такие союзы заканчиваются свадьбой.

Эммари отшатнулась и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.

– Извините, я… – залепетала она, потупив взгляд и задыхаясь от смущения.

– Что всё это значит? – феникс встала с места и я почувствовал, как рвутся наружу и ее крылья.

Парадоксально, девушка, что, вообще, ничего не знает о своей расе?

Марго

Если грядет великая гроза, каждый поступает так, как велит ему его сердце. Одни теряют способность мыслить от страха. Некоторые пытаются спасти свою душу и ударяются в бега. Другие прячутся.  И лишь самые сильные расправляют крылья, как птицы, и парят в воздухе.

Я увидела, как Эмма отшатнулась от посла, за спиной у которого, внезапно, выросли потрясающие огненные крылья, и сама тут же поднялась с места.

Красивые такие… Перышко к перышку! Загляденье просто!

– Что всё это значит? – спросила я, готовая защищать девушку от нежеланного брака любой ценой.

Нет, меня так просто не обмануть эффектным зрелищем! Зачем он выпустил крылья? Решил утащить ее, чтобы шантажировать драконов?!

– Это значит, что принцесса – моя лонья, – озадаченно ответил посол Тициан.

– Хранитель?! – ахнула королева и, со слезами на глазах, прижалась к мужу.

У меня горела спина. Больно было зверски, словно кто-то заживо срезал с меня кожу.

Арман всё время косился в мою сторону, Витарр вообще встал и старался не сводить с меня глаз.

– Объясните уже кто-то, что сейчас происходит? – попросила я, чувствуя себя нелепо от незнания законов и нюансов этого мира.

– Когда-то давно, почти у каждого правителя был свой феникс-хранитель. Он оберегал жизнь своего подопечного и мир на континенте, – ответил король Дасар.

– Почему мне кажется, что есть подводные камни? – спросила я, украдкой смахнув со лба холодный пот.

– Потому что они есть... – хмыкнул посол. – Как вы можете быть фениксом и не знать ничего о своей расе? – поинтересовался он, с усердно скрываемым сарказмом.

– Да по… – я хотела намекнуть ему о всем известном направлении из трех букв, но Витарр взял меня за руку и слегка сжал пальцы.

– Потому что Марго росла не в нашем мире. Ей некому было объяснить всех тонкостей, – спокойно ответил Арман.

– Даже так… – Тициан изогнул бровь и с интересом на меня посмотрел.

– Отставить прогулку, – устало вздохнул отец Армана. – Лучше скажите, посол, вы не могли бы преподать невесте моего сына несколько уроков? Я думаю, что Марго было бы полезно с вами пообщаться.

Я увидела, как Эмма отвела взгляд, пытаясь скрыть эмоции. Вот понравился ей этот брюнет, зуб даю!

– Так, а чего отставить? Мы же можем и на ходу пообщаться… – предложила я и посол с принцессой согласно кивнули.

Пришлось вставать и тащиться вслед за ними в город. Чего только не сделаешь ради любви…

Напряжение в спине нарастало с каждой секундой. Хотелось согнуться в три погибели, свернуться комочком и скулить от боли, но я стойко шла рядом с ними, пытаясь уловить смысл того, что рассказывал Тициан.

Что-то было о долге, чести, самопожертвовании ради других…

Но, чем дальше мы отходили от дворца, тем хуже мне становилось.

Я чувствовала, как по спине стекает холодный пот, покалывает сердце и двоится в глазах. Да, всё и сразу, причем именно на мою больную голову.

– А почему лонья обязательно должна быть рядом с фениксом? – поинтересовалась Эмма у посла.

– Потому что в тот момент, когда, рядом с кем-то, феникс раскрывает крылья – тонкие нити судьбы связывают их навсегда и эта связь становится в разы прочнее истинного союза. Получается, что оба больше не могут жить друг без друга, как без воздуха... – ответил Тициан, смерив принцессу влюбленным взглядом.

– Подождите, пожалуйста, – тихо сказала я, заметив небольшую скамейку, стоявшую в тени высокого дуба.

– Вам нехорошо? – встревоженным голосом спросила Эммари.

– Могло быть и лучше… – проворчала я, а посол отпустил руку принцессы и осторожно поддержал меня под талию.

– Отдых вам сейчас не поможет, Марго. Это ваша вторая сущность рвется наружу. Самый лучший способ вернуть себе нормальное самочувствие – превратиться, – посоветовал Тициан, а я вздохнула, не зная, как сказать, что я ни разу этого не делала.

– Марго, нужно закрыть глаза и представить себе, как твое тело меняется… – прошептала Эмма. – Просто поймай это ощущение и отдайся ему. На самом деле, всё не так сложно, как кажется! – горячо заверила она.

– Я не знаю, как это происходит у драконов, но у меня сейчас такое ощущение, что кровь закипает в венах! – пожаловалась я.

– Это нормально. Феникс – огненная птица, птица-факел и первое превращение всегда болезненно. Примерно после десятого раза – боль пройдет, а первое время – всем тяжело, – с сочувствием в голосе объяснил Тициан и помог мне усесться на лавочку.