до 43 минут, а прогресс в тактической медицине не вызывает сомнений: если во время «войны Судного дня» в 1973 году умерли до 35% раненых израильских солдат, то во время операции «Неприступная скала» в июле—августе 2014 года безвозвратные потери среди раненых не превысили 6% процентов. Как видим, такой подход даёт свои результаты.

Ещё одним, очень перспективным направлением развития полевой медицины является телемедицина. Если совсем кратко, речь идёт об установке непосредственно в «танк-буланс» систем мониторинга, а также связи, позволяющих одновременно комплексно измерять большое количество показателей жизнедеятельности, осуществлять видеосъёмку внешнего вида пациента и манипуляций, которые предпринимает оказывающий ему помощь тактический медик, и в режиме реального времени транслировать всю эту информацию в специальный военно-медицинский центр. Находящиеся там врачи-специалисты с большим опытом работы, также в режиме реального времени, оценивают действия оказывающего помощь и при необходимости консультируют его. Трудно оценить эффективность такой работы: небольшое количество специалистов, владеющих на глубочайшем уровне самыми современными навыками реанимации и других жизненно важных разделов медицинских знаний, могут одновременно обслуживать самые различные участки боевых действий (даже в разных странах), мгновенно подключаясь туда, где они в данный момент времени нужнее всего, при этом не подвергая свою драгоценную жизнь (без кавычек — стоимость подготовки такого специалиста и правда баснословна) опасности.

Такие разработки активно ведутся в США, однако и в России тоже предпринимаются усилия — несколько различных комплексов испытываются.

Однако главная печаль в том, что у нас сейчас наблюдается потрясающий разрыв между научными разработками (иногда передовыми и гениальными, иногда — чисто «распиловыми») и боевой практикой. В сфере научных разработок и внедрения отечественный военпром вместе с Министерством обороны занят созданием «оружия будущего» типа известных «Армат», глохнущих на Красной площади, тех же самых комплексов телемедицины. Это очень нужно и в чём-то замечательно.

Но! На настоящем поле современного боя — что на Донбассе, что в Сирии — там, где реально решается судьба России и где сейчас реальные её воины (без разницы — ополченцы, «отпускники», «ихтамнеты» или ЧВКшники) гибнут за неё — раненого приходится вывозить из-под огня на «таблетках» (машинах СМП) (!). В силовых структурах нашей страны, возможно, и нашлось бы достаточное количество решительных врачей, готовых работать непосредственно в штурмовых боевых порядках. Однако переоборудовать старые танки, имеющиеся у нас в несметном количестве (снять башню, наварить десантньГ отсек), и тем реально спасти множество жизней военнослужащих уже сегодня — задача слишком тривиальная и никому (кроме самих военнослужащих, получающих ранения) не интересная.

Иногда возникает впечатление, что на современном этапе развития нашей страны присутствует некоторая аналогия с Тёмными веками. Тогда тоже было утрачено совершенное устройство военной организации Рима, и образовавшиеся на его территориях варварские сообщества уверенно деградировали в военном деле от сложного манипулярного строя — к толпе, от близкого к идеалу комплекса оборонительного и наступательного вооружения (пилум, кираса, гладиус и т.д.) — к палице и звериной шкуре. При этом отдельные вожди варварских племён надевали отполированные до блеска доспехи, оставшиеся от прежних поколений, и даже «совершенствовали» их «модифицированными» плюмажами. Вот только «прогрессом военного дела», увы, это никак не являлось.

Итак, на текущем этапе реальность такова, что нужно строить свою работу, опираясь на имеющиеся реалии, а не на фантастические мечты. Эти реалии таковы, что в условиях иррегулярной войны в горно-пустынной местности подразделения обычно располагают следующей техникой: очень немного танков и БМП, единичные образцы колёсной бронированной (бронированный «Урал»), небронированная большегрузная («Уралы» и КамАЗ»), небронированная лёгкая (пикапы) и совсем немного квадроциклов. Нештатным средством, которым относительно легко можно обзавестись на месте (например, приобретя у населения), являются мотоциклы. При этом специализированной медицинской техникой являются только крайне немногочисленные, небронированные и непроходимые по пересечённой местности машины СМП — например, типа «Соболь».

«Воюем тем, что имеем»

Сразу же считаю необходимым подчеркнуть для всех одну из основных аксиом войны. «Лучшее оружие — то, которое есть у вас». Тем, кто ни разу не участвовал в реальных боевых действиях, следует для их же пользы заранее усвоить простую истину. Вы можете заблаговременно получить сколь угодно много информации о самых современных видах вооружений, техники и снаряжения. Вы можете стать настоящим экспертом и знать достоинства и недостатки каждого образца. Вы можете прекрасно понимать, в какой ситуации что надо выбрать и что будет работать лучше всего.

Но когда вы попадёте в зону реальных боевых действий, крайне велика вероятность, что у вас просто не будет выбора. В лучшем случае у вас будет самое необходимое — и воевать придётся именно с ним. А не с фантастическими мега-бластерами из ваших мечтаний. Однако очень может быть, что и самого необходимого у вас не окажется. Или не окажется вообще ничего. НИЧЕГО в самом прямом смысле слова.

Когда мы начинали войну на Донбассе, у меня из всего военного снаряжения были при себе куртка, брюки и берцы. Причём куртка и брюки — стиль «парамилитар», чтобы затеряться среди гражданских. Всё остальное осталось в Москве и так и не попало ко мне до конца войны. Рост вооружения происходил, как в компьютерной игре: сначала арматура, затем нож, потом СКС с десятью патронами, и только спустя пару месяцев — автомат. Доводилось на штурм, на автоматный огонь, и с голыми руками хаживать... Тем, кто попытается сказать: «Это дикая ДНР, а вот на правильной войне...» —я отвечу.

В других местах у наших подразделений прекрасная организация и обеспечение по меркам Донбасса. Стрелковка, б/к, кое-какой транспорт. При этом транспорта катастрофически мало, специализированного почти нет, и нет самых простых и само собой разумеющихся на всякой войне вещей: плащ-палаток, санитарных косынок, брезента, бинтов и множества прочего. Причины этого многообразны и часто объективны. И так — на каждой войне. При этом война —это квинтэссенция жизни. Жёсткая и непреклонная необходимость. Ты можешь сколько угодно кричать на манер наших либерастов на тему: «У меня недостаточно хорошее вооружение, я достоин лучшего!» Однако воевать тебе придётся с тем, что есть, и больше ни с чем. Позже, если повезёт и будешь стараться, может появиться что-то трофейное.

Подводя итог данному краткому отступлению, сделаем общие выводы, а потом перейдём к частным, «тактико-медицинским».

1. Война —это зона хаоса. Сплошная импровизация. Чтобы ей соответствовать, нужно быть максимально гибким и уметь работать в любых, самых тяжёлых условиях. Знания, навыки, психическая закалка и готовность в любой миг отправиться в Валгаллу — вот краеугольные камни гибкости.

2. Главным камнем является безграничное смирение. Недовольство тем, что посылает тебе Всевышний на войне, уверенность, что ты «достоин большего», стремление не работать, а отговариваться отсутствием более совершенного вооружения — всё это