Кабинет был просторный, немного мрачноватый на мой вкус, но удивительно уютный. Стены и стеллажи не давили на тебя, массивная мебель не казалась громоздкой, а огромный ректорский стол, заваленный бумагами, лишь дополнял рабочую атмосферу. Здесь решали вопросы, а не изображали бурную деятельность.

Грогон тяжело опустился в свое кресло и кивнул нам с Винсентом на гостевые.

– Я вас слушаю.

Поскольку я в этот момент рассматривала полки с черепами каких-то мелких грызунов, слово взял Винсент. Очень сжато, по-военному сухо и коротко он последовательно изложил все события, наши действия и их результаты, а также выводы, что мы сделали относительно Келлер.

Собственно, мне казалось, что на этом описание событий можно было завершить и перейти к вопросам более практичным: например, как угомонить одну ну очень ярую поклонницу Руэда?

Но нет, лорд-ректор решил задать парочку уточняющих вопросов. А потом еще парочку. И еще парочку. И обращался он хаотично то к Винсенту, то ко мне. Это было похоже на перекрестный допрос и очную ставку в одном флаконе.

Опрашивал нас ректор долго. Очень долго. Я бы даже сказала, не опрашивал, а терзал, выпытывая все мучительные подробности последних дней. Чувствовалась в этом некоторая месть – мы ему испортили вечер, а он нам испортит ночь. И даже кусочек утра – потому что Винсент, кинув короткий взгляд на часы, заметил:

– Лорд Грогон, скоро пары начнутся.

Грогон тоже посмотрел на часы и, немного помедлив, произнес:

– Ну, хорошо. Винсент, ты сказал, что бутылка осталась?

– Все верно.

– Идем, передашь ее мне, – лорд-ректор поднялся.

– А я? – растерянно спросила я.

Не то чтобы мне хотелось идти в мужское общежитие, но, во-первых, хуже моей репутации уже точно не будет, а во-вторых, надо же проконтролировать этих мужчин!

Но Грогон заявил тоном, не терпящих возражений:

– А ты, Лагерра, иди к себе в комнату и постарайся больше ни во что не вляпаться, иначе…

Под этим многозначительным «иначе» таилось многое! И «вызову братьев», и «расскажу отцу», и, совсем уж жестокое, «отправлю домой». В общем, пришлось отправляться к себе.

Удивительно, но по пути мне никто даже не попался. Все же утро было слишком раннее, чтобы мне не посчастливилось наткнуться на соседок по этажу, перед которыми пришлось бы отчаянно доказывать свое целомудрие. Ну или хотя бы отстаивать границы личного пространства.

Так что входила я в свою комнату немного даже разочарованная отсутствием оппонентов. Но как вошла, так и застыла на пороге. Потому что вся, буквально вся комната была уставлена цветами, конфетами, какими-то бутылочками и баночками со всякой милой женскому сердцу косметической ерундой. В запертом помещении так тяжело пахло сладкими цветами и шоколадом, что меня даже немного замутило.

Я оглядела помещение в надежде обнаружить хоть какой намек на отправителя. Вариантов, прямо скажем, было негусто, говоря по правде, всего один вариант, и он мне конкретно так не нравился.

Кажется, Винсент был прав, и его дружок пытается меня банально купить, высыпав на голову сиротки подарки из рога изобилия. Проблема была в том, что я далеко не сиротка и впечатлить количеством денег, потраченных на подарки и комплименты, меня было нельзя.

Открытка виднелась в самом дальнем от входа букете. Было в этом что-то такое подозрительное, приглашающее. Как будто моя собственная комната превратилась в мышеловку, напичканную сыром под завязку. Первым порывом было войти, распахнуть окно настежь и посмотреть приложенную записку. Но, как говорил один из моих братьев, интуиция – лучшее оружие воина. А потому я просто закрыла обратно дверь в свою комнату и отправилась туда, где меня ждали меньше всего.

В комнату к Винсенту.

Шла я туда с определенной целью – найти ректора. Собственно, цель была обнаружена задумчиво рассматривающей почти полную бутылку из-под вина. Хозяин комнаты находился тут же: скрестив руки на груди, парень хмуро глядел на Грогона. Казалось, что между ними произошел какой-то малоприятный разговор, но я немного опоздала, чтобы подслушать.

– Лагерра? – искренне удивился лорд-ректор. – Ты что тут забыла?

– В основном вас, – честно ответила я. – Ну и еще немного Винсента.

Парень почему-то не смог удержать улыбки, а вот Грогон еще больше нахмурился.

– Я боюсь спрашивать, что случилось, – проговорил ректор, затыкая бутылку пробкой.

И оказавшись под прицелом его черных глаз, я поняла, насколько по-идиотски звучит фраза «В моей комнате появилась куча дорогущих роз, конфет и подарков». Я прямо филеем чувствовала – если скажу это, то Грогон меня прибьет. Возможно, Винсент тоже.

– Это сложно объяснить, – медленно проговорила я. – Можно я вам просто покажу?

Ректор прикрыл глаза, запрокинул голову и глубоко вздохнул. Кажется, я слышала бормотание «Я люблю свою работу, я люблю свою работу, я люблю свою работу», но, возможно, мне показалось.

– Ну пойдем, – процедил лорд-ректор. – Но если там ничего существенного…

Фразу он договаривать не стал, потому что Винсент решительно направился с нами, а в угрозе явно таилось недосказанное «вызову родителей».

Вот почему-то когда я возвращалась в женское общежитие в компании лорда-ректора и Винсента, адептки проснулись и решили посновать по коридорам. Нашу троицу девушки провожали многозначительным молчанием, я, можно сказать, видела по глазам всех встречных новые заголовки сплетен про мою скромную персону. Но что уж тут поделаешь…

Возможно, если бы мы шли лишь вдвоем с Винсентом, за спиной бы еще и шушуканье раздавалось, но наличие лорда-ректора заставляло всех держать себя в руках.

Впрочем, едва я открыла дверь и продемонстрировала содержимое своей комнаты Грогону, не выдержал никто. Девицы, каким-то невероятным бесшумным образом набившиеся нам за спины, – загалдели. Винсент – выругался. Грубо, витиевато и с чувством. От ректора ощутимо пахнуло магией.

– Так… – многозначительно изрек ректор, и девиц у нас за спиной сдуло.

Адепты вообще народ понятливый и педагога в скверном настроении чувствуют тонко. Тем более не просто педагога, а самого ректора! Вот кому хочется с утра вместо завтрака попасть на трудовую повинность?

– Прошлый раз подарок принесла помощница коменданта, госпожа Вонди, – пояснила я. – Но подарок был скромнее.

– И что с ним стало? – поинтересовался лорд ректор, тоже не спешащий заходить в мою комнату.

– Ну, конфеты почти все девчонки съели. Цветы я выкинула, слишком тяжелый запах был.

– Разумно, – кивнул ректор и щелкнул пальцами.

Ничего видимого не произошло, но спустя пару минут, которые мы все так же стояли в коридоре и