Гости тоже увлеклись. Некоторые пританцовывали в такт музыке, а в конце, когда девушки стали разбрасывать цветы, бросились ловить кувшинки на длинных стеблях, да с таким рвением, будто от этого их жизнь зависит.

Потом все сгрудились у водоема, начали свечки поджигать да по воде пускать. «Гадают, – подумал нищий. – Судьбу испытывают. Это они зря. Ой, зря! Судьба лишних вопросов терпеть не может. Сразу ка-а-ак даст любопытному по носу, аж искры из глаз посыплются!»

Не успел он мысль до конца довести, как за забором грянул фейерверк, полетели в ночной мрак сияющие огни, рассыпались в небе цветными искрами. Гости ряженые закричали, захлопали, запрыгали, ну просто как дети малые… кто-то на ногах не удержался, в воду упал. Что тут началось! Мужчины бросились вызволять этого недотепу, вытаскивать из грязной взбаламученной лужи, в которой ихний садовник лотосы разводит. Только разве ж это лотосы? Самые обыкновенные кувшинки. Дурят народ все, кому не лень!

Фейерверк еще взрывался в темноте разноцветными огнями, но ряженые почему-то перестали вопить от восторга. Они обступили лежащего… вернее, лежащую – это была женщина, – и притихли. Кто-то вскрикнул, завизжала какая-то девчонка, тонко, протяжно… Что у них там произошло?

Нищий теснее приник к забору, просовывая лицо между кованых прутьев, но видимость от этого не улучшилась. Тогда он примерился, потер ладонь об ладонь и полез на забор. Сверху наблюдать было удобнее. Фейерверк прекратился, и стало темно. Кое-где на черной воде догорали остатки свечей. Никто не удосужился включить электричество. Человек, переодетый мандарином, зажег неиспользованную свечу, поднес к лицу пострадавшей. Наверное, дамочка здорово вымазалась и представляла собой занятное зрелище, раз все вмиг протрезвели, окружили ее плотной стеной.

– Вызовите «Скорую помощь»! – крикнул кто-то из толпы.

Чья-то фигура в темноте пробежала к дверям салона. За ней – еще одна.

Попрошайка отыскал глазами Марианну, свою недоступную, желанную возлюбленную. Она склонилась над распростертым телом… попросила мужчин перевернуть даму… Наверное, та грязной воды наглоталась, возможно, даже захлебнулась. Тогда ее, конечно, надо перевернуть на живот, чтобы освободить легкие от набравшейся туда жидкости… а потом делать искусственное дыхание. Как бывший спортсмен попрошайка умел оказывать первую помощь. Краем глаза он заметил, что Кришны у забора уже не было. Видать, тоже заинтересовался неожиданным происшествием, решил подойти поближе. Так и есть. Вон он, заглядывает из-за чужих спин.

Странно, но Марианна не стала делать пострадавшей искусственное дыхание. Она вскрикнула, прижала руки к щекам и вскочила…

* * *

Смирнов посмотрел на Рихарда, тихо, сквозь зубы произнес:

– Вызывайте милицию.

– Уже вызвал, – ответил тот. – И «Скорую» тоже.

Рядом с телом Лужиной стояла Марианна и плакала, не вытирая слез. Сыщик отвел людей в сторону, велел не подходить к телу и ничего не трогать.

Кто-то из дам истерически зарыдал, но в основном все подавленно молчали, ушли в себя. Слишком уж разителен оказался контраст между восторженным ликованием и неожиданной смертью молодой, по виду здоровой женщины. Веселье сменилось мыслями о бренности бытия, напоминающей о себе в самый неподходящий момент.

Господину Неделину стало плохо. Варвара Несторовна побежала в кабинет за сумочкой, принесла валидол. На ней лица не было – сплошная мертвенно-бледная маска, руки дрожали.

– Я думала, она захлебнулась, – тихо шептала докторша, чтобы никто, кроме сыщика, ее не услышал. – Такое бывает. Сердечный приступ или обморок, человек падает в воду лицом вниз, и… Но Ольга умерла почти сразу. Видели маленькое темное пятнышко на сари под лопаткой? Думаю, ее убили ударом в сердце чем-то острым и тонким. Края раны сомкнулись, поэтому крови почти нет.

– Вы очень наблюдательны, – так же тихо сказал Смирнов.

– В институте я бегала на кафедру судебно-медицинской экспертизы, – улыбнулась сквозь слезы Марианна. – Мечтала стать экспертом. Глупо, да?

– Ну, почему же? – уклонился от прямого ответа Всеслав. – Кстати, когда приедет милиция, всех будут расспрашивать. Не говорите, кто я. Обыкновенный приглашенный, гость, такой же, как все. И предупредите Варвару Несторовну.

– Хорошо. – Марианна посмотрела на супругов Неделиных. – Пойду окажу помощь Ивану Даниловичу, – сказала она. – И заодно шепну пару слов хозяйке.

Саша Мозговой включил электричество, и погруженный в темноту двор ярко осветился.

Жалко выглядело в желтом свете фонарей былое праздничное великолепие – обвисшие флажки, вытоптанная трава, бледные, испуганные лица людей, измятые наряды, потерявшие свежесть и блеск. Восточный маскарад поблек, затух, увял. Повсюду валялись обрывки цветочных гирлянд, бумажные фонарики, чашечки от саке, остатки недогоревших свеч, смятые ногами гостей маски и плетеные корзиночки. Посреди двора в растекающейся луже воды лежало мертвое тело Ольги Лужиной: на лице, руках и одежде – ил, в судорожно сжатой ладони – полузакрытый лотос с коротким оборванным стеблем.

«Видимо, падая в водоем, Лужина была еще жива: успела последним неосознанным движением схватить цветок… Похоже, убийца толкнул ее в спину, а сам смешался с толпой. Несомненно, он находится здесь, старается вести себя естественно, так же, как другие люди. Но где орудие убийства? Судя по всему, после удара преступник поспешил от него избавиться. Как? Бросил в воду? Спрятал где-нибудь? Смешно надеяться, что он будет носить такую улику с собой».

Смирнов внимательно осмотрел прилегающий к водоему газон, кусты поблизости – ничего. Впрочем, в темноте, при треске фейерверка, в шуме и гаме, при ослепительных вспышках убийца мог не торопиться. Люди были навеселе, увлечены зрелищем и не следили за ним. «Даже я, присутствующий здесь с целью наблюдать за окружающими, не заметил, как все произошло, – признался себе сыщик. – А остальные и подавно».

– Лотос знает, как это случилось, – произнес низкий женский голос. – Он общается с душой умершего. Жаль, что мы не понимаем языка священных цветов.

Господин Смирнов обернулся. Сзади него стояла маленькая, сухая Сэта Фадеева. При такой внешности ее голос должен был быть тонким, писклявым. Но он обладал густым, насыщенным низким тембром – это сыщик заметил еще во время церемонии, когда Сэта произносила ритуальные фразы.

– Вы заметили, кто стоял рядом с Лужиной у водоема? – спросил он.

– В какой-то момент мы с мужем, – ответила Сэта. – И Неделин. Иван Данилович на празднике познакомился с моим Васей. Кажется, они понравились друг другу, и фейерверком мы любовались вместе. Но люди вокруг менялись, кто-то стремился подойти поближе, кому-то, наоборот, хотелось выбраться из толкучки. Знаете, как это бывает… когда собирается много выпивших, уставших людей, у которых уже глаза слипаются? Вы смотрели на часы? Скоро три часа утра. Или ночи? Как правильно?

– Сам путаюсь, – усмехнулся Всеслав. – Так вы не видели, что Лужина падает?