– Совсем легко… – усмехнулся сыщик. – Вот так посидим на кухне, помедитируем – и цель убийцы, а заодно и он сам окажутся перед нами как на ладошке.

– Не исключено!

Ева рассердилась. Иронизировать она тоже умеет.

Смирнов запоздало раскаялся в своем сарказме. Во-первых, ему не хотелось обижать Еву, а во-вторых, она была абсолютно права. Какую цель может преследовать убийца? Их не так уж много.

– Обогащение за счет убитого нам не подходит, – извиняющимся тоном сказал он. – Ни Губанова, ни Лужина солидного наследства оставить не могли. И претендовать на наследство – тоже. Из персонала салона самый состоятельный человек – Варвара Несторовна. И то, насколько я знаю, деньги не ее, а супруга.

– Возможно, существуют обстоятельства, которых мы не знаем.

– Согласен. И все же, думаю, деньги тут ни при чем. Тогда что? Месть? Шантаж? Ревность? Вот последнее – особенно интересно!

– Лужина – не бог весть какая красавица, – возразила Ева. – На роковую женщину она не похожа. Кто и к кому мог ее приревновать?

– Не допускаешь, что ревновала именно Ольга? И начала воздействовать на объект своей страсти, грозя раскрыть их связь? Женатый мужчина, который не желает огласки и скандала, отчаявшись, вполне мог пойти на убийство.

– А кто у нас женат? – задумалась Ева. – Скоков, Владин и Неделин. С натяжкой можно прибавить сюда супруга Сэты Фадеевой. Кто-то из них? При чем же тогда Губанова? Здесь что-то не то.

– Версия шаткая, но отбрасывать ее не стоит.

– Гостей в расчет не берем?

– Само развитие событий, включая историю «красной танцовщицы», указывает на определенный круг людей – в первую очередь это персонал салона и их ближайшее окружение, – поразмыслив, заключил сыщик. – Посторонний человек вряд ли имел возможность регулярно подслушивать из подсобки совещания «заговорщиков». Второе: лотос, который злоумышленник приносил в кабинет Неделиной, – это метод психологического давления, как бы еще один удар, наносимый более тонко. Но достаточно ощутимый. Я помню, в какую истерику едва не впала Варвара Несторовна по поводу цветка.

– Тогда… Неделина можно исключить. Явись он в салон – никак не остался бы незамеченным.

– Тоже верно.

– Почему милиция забрала Сашу Мозгового? – спросила Ева. – Кстати, он женат или нет?

Смирнов истолковал факт ареста садовника как жест бессилия со стороны правоохранительных органов. Единственная улика – стержень, которым пользовался Мозговой. Его мог взять из ящика кто угодно. Отпечатков нет, мотива нет. Скорее всего садовника скоро отпустят за отсутствием доказательств. Впрочем, таковые могут появиться в ходе следствия.

– Саша не мог убить Лужину, – сказала Ева. – Он занимался фейерверком вместе с одним из охранников. Тот наверняка сможет подтвердить это.

– Видишь ли, Мозговой мог отлучиться… в туалет, например. Территория двора маленькая, и садовник в принципе мог отойти, убить Лужину и вернуться.

– Охранника расспрашивали?

– Не знаю, – покачал головой Смирнов. – У меня в этом отделении милиции работает знакомый. Завтра постараюсь все выяснить. И еще… мне обязательно нужно встретиться с господином Неделиным.

– Как ты ему представишься?

– Пока еще не решил, – ответил сыщик. – Посоветуюсь с клиенткой. Пусть Варвара Несторовна подумает – раскрывать карты перед мужем или нет.

Смирнов многого не сказал Еве. Ему предстояло кое-что выяснить. Он не любил торопиться с выводами. Когда появится новая информация, расклад может измениться…

Марианна Былинская, вернувшись домой, не могла найти себе места.

Она жила в двухкомнатной квартирке на последнем этаже пятиэтажного дома вместе с родителями-пенсионерами. Будучи вторым, «незапланированным», ребенком, она получала лишь жалкие крохи любви и ласки, львиная доля которых доставалась ее старшему брату – красавцу и умнице, морскому офицеру, проходившему службу на Балтике. Родители души не чаяли в своем первенце, а к Марианне относились с прохладцей. Ее даже назвали в честь брата: хотели Мариной, чтобы напоминала о море, просторы которого бороздит корабль их ненаглядного сыночка, – но потом сжалились, добавили пару буковок, и получилось другое имя. Не Марина, а Марианна. Неизбито, и все же не лишено морского мотива.

Брат был старше Марианны на одиннадцать лет. В сущности, они толком не успели сродниться. Когда Марианна пошла в первый класс, он уже перешел на второй курс военно-морского училища. В Москве у брата осталась девушка. Приезжая на каникулы, он все внимание уделял ей, а Марианне дарил дешевые сувенирчики, шоколадки, едва замечая маленькую сестру, и этим ограничивалось их общение. Потом брат женился и уехал служить на Балтику. Марианна осталась с родителями, вся жизнь которых превратилась в ожидание писем и звонков из Питера.

Когда у брата с женой родились двойняшки – мальчик и девочка, счастливые дедушка и бабушка взялись их нянчить. Они переехали в Подмосковье, в деревенский дом, чтобы дети росли на свежем воздухе и всегда имели парное молоко к завтраку. Марианна осталась в московской квартире одна.

Она привыкла играть вторую роль и не роптала. Ее жизнь интересовала родителей в той мере, чтобы она протекала гладко, не отвлекая их от воспитания обожаемых внучат. У Марианны не было задушевных друзей в лице отца и матери, и девушка привыкла решать свои проблемы сама. Сначала в школе, потом в институте, потом – с поисками работы и места в жизни. Однажды они все-таки вмешались в ее отношения с женихом-мотоциклистом, и Марианна была им за это благодарна. С тех пор родители полностью перенесли свои заботы на внуков.

Марианне не с кем было делиться переживаниями, советоваться, некому плакаться в жилетку. Мужчины, встречающиеся на ее пути, имели исключительно потребительские намерения, и постепенно, убеждаясь в этом раз за разом, она смирилась. «Может, так и должно быть, – сказала она себе. – Не стоит требовать невозможного и гоняться за синей птицей, когда вокруг – одни лишь воробьи и голуби. Смотри на мир проще, Марианна, и он перестанет казаться тебе источником обид и неприятностей! Среди дикого яблоневого сада не растут тропические фрукты, дорогая. Пойми это, наконец, и перестань ночами плакать в подушку».

Придя к подобному выводу, Марианна почувствовала некоторое облегчение. В этот период она встретила Валерия Добровольского. Он был женат, не собирался уходить из семьи и никогда ничего не обещал Марианне.

– С тобой я отдыхаю, – говорил он, гладя ее волосы. – Как хорошо быть просто любовниками!

Она соглашалась. Отчасти – чтобы не накалять отношения, отчасти – примиряясь с неизбежным. Ей скоро тридцать. Куда уж тут носом крутить? Еще лет пять, и вообще никто на нее не посмотрит. А они с Валерием привыкли друг к другу, стали почти как родные.

Валерий подсознательно избегал откровенности, которая сблизила бы их еще сильнее. Зачем все усложнять? Секс по взаимному согласию ни к чему не обязывает. Постель и приятное, беззаботное времяпрепровождение делают отношения между мужчиной и женщиной простыми и понятными, лишенными претензий и надежд на будущее. Валерия это устраивало, а что думает Марианна – ее дело. Он не собирается ради нее разрушать привычную, удобную, налаженную жизнь.