Для верности прокручиваю запись разговора. При чем тут Гранит? При чем женские дрязги? Какое отношение имеет Гранит к женским дрязгам?

Вызываю досье Гранита. Мириамочки, конечно, тут как тут. Похоже, установили в мои очки жучок, который сообщает им, что я занялся чем–то интересным. Отвлекаюсь. Что мне известно о Граните? Долгое время был в ссоре с Майей. Из–за Лобасти. Я их помирил. А с Лобасти? Стараются не замечать друг друга. Со всеми остальными ведет себя ровно. Что общего у Гранита с Шутником? Что общего у Шутника с Лобасти? Какого черта Лобасти лезет во все вопросы?

Ускорение уменьшается до двух G. Кора с кряхтением переваливается через край ванны и направляется в туалет. Смотрю на нее и не могу удержаться от смеха. Уши – как две тряпочки. Болтаются, словно у дворняги. Ощупываю свои – та же картина. Надо же, что перегрузка с организмом делает! Мириамы издают жалобные стоны и ворочаются в своих ваннах, но вылезать не собираются. Хорошо, что сами себя пригласили в полет. Теперь смогу их немного пошантажировать.

– Предлагаю наградить меня медалью «За спасение в космосе» – стонет из своего угла Мириван.

– Ябеда! – огрызаюсь я. Все заинтригованы. Сыпятся вопросы.

– Я спасла от мучительной смерти четырех отважных звездолетчиков и одного махрового мазохиста, – поясняет Мириван. – Отец, да не отсохнет его зеленый хвост, хотел поднять перегрузку до 25 G. Я вмешалась буквально в последнюю секунду.

Все смотрят на меня со страхом и уважением.

– Это правда? – с дрожью в голосе спрашивает Кора.

– Была такая мысль. Но я от нее отказался… Поэтому медаль нужно вручить мне.

Дурачимся. Первый день полета. Если идти на одном G, то впереди еще месяца четыре. Если идти на четырех G – два месяца. Лобасти как–то три месяца шла на пяти G. Можно предложить повторить ее подвиг. Но народ будет против. К черту! Я первый буду против. Все кости болят. Хорошо Мириамам. У них–то косточки железные.

Сейчас будет маленький бунт. Мне придется быть суровым и беспощадным. А потом сестренки неделю не будут со мной разговаривать. И это не лучшим образом отразится на общем микроклимате.

– Муж, что случилось? – появляется Кора в шлеме–глушилке. Мои эмоции уже портят микроклимат. Катер маленький, укрыться негде. Для нас, драконов маленький. Мириамам хорошо. Когда снимаем перегрузку, они в коридоре в пелот играют. Правил я не знаю, но по–моему, вся суть в том, чтоб как можно сильнее запустить мячиком в переборку. Чтоб по всему катеру гул шел.

Объявляю общий сбор. Удары мячей о переборку прекращаются, потные, лохматые сестренки и Монтан появляются в рубке. Монтан тоже в шлеме–глушилке. То снимет его, то наденет. Экспериментирует. При этом глупо улыбается.

– Мириван и Мириту, дальше откладывать нельзя, пришло время реконструировать вашу аппаратную часть, – произношу я и жду бунта.

– Отец, ты знаешь, как мы к этому относимся. Ты хорошо подумал? – спрашивает Мириван.

– Да.

– Очень хорошо подумал?

– Да. Очень.

Мириамы озабоченно переглядываются.

– Проект готов? Где схемы? Наверняка ты где–нибудь напахал.

С трудом удерживаюсь, чтоб не подпрыгнуть до потолка и издать радостный вопль. Кора стаскивает с головы шлем–глушилку.

– Трусишка ты. Стоило из–за такого пустяка два дня всем настроение портить.

Мириамы влезают в мои очки, включают привычный уже янтарный шарик виртуальной реальности. (К чему только не привыкнешь с таким контингентом!) Передаю им файлы с проектом модернизации.

– Шестое чувство, – комментирует Мириван. – Все–таки, добился своего.

Тут же начинается критиканство. Здесь не так, это устарело, тут мы уже все переделали, свободных каналов нет.

– Ну тогда доработайте, но в темпе. Даю на все пять дней. И ни секундой больше.

– Спешка хороша при ловле насекомых, – отзывается Мириван, с головой уйдя в проект.

– Это приказ.

Обе головки тут же поворачиваются ко мне.

– Что случилось, отец?

– Гудение. Оно становится все громче. Скоро станет оглушающим, достигнет болевого порога. Вам предстоит управлять катером. Подробные инструкции я дам позднее.

– А вы как?

– Я думаю, мы временно оглохнем. Поэтому необходимо, чтоб вы слышали нуль–т.

– Ну и глупо! – надув губы, заявляет Мириту. – Мы могли бы и одни слетать. Незачем было Монтанчика мучить.

– А что вы будете делать, если столкнетесь с чем–то новым, неизвестным, абсолютно ни на что не похожим?

– Справимся не хуже тебя, – заявляет Мириван.

– То есть, завалите дело. Вот поэтому я и взял Монтана.

Сестренки выпадают в осадок. Сразу по нескольким причинам. Во–первых, оказывается, что для них этот полет – развлечение, а для драконов – подвиг. Во–вторых, их гениальный папочка считает, что есть кто–то умней его. И этот кто–то – Монтан!..

Мы выходим на рассвете,

Над Сахарой дует ветер

Поднимая нашу песню до небес!

Только пыль летит за нами…

Орет Монтан во все горло, шатаясь по коридору и обхватив голову лапами. Кора лежит пластом, дрожит всем телом и стучит зубами. Я привязался к креслу тренажера и безостановочно кручу головой – как метатель молота своим шариком на веревочке. Когда вертишь головой, легче. Сестренки смотрят на нас с ужасом. Почему–то никто не хочет принять снотворное. Почему я не хочу – понятно. Боюсь проснуться. Вдруг, когда проснусь, будет совсем невмоготу. И у меня есть отговорка – я капитан. На боевом посту. Завтра – решающий день. По расчетам, завтра мы должны оглохнуть. Сигнал достигнет такой величины, что не сможет адекватно передаваться нервным волокном. А если сможет, прикажу всем лечь в анабиоз. Всю научную программу поведут сестренки. О–о–о, дьявол!

На секунду замираю и начинаю вращать головой в другую сторону. Оборот в секунду. 60 умножить на 60, умножить на 24. Или оглохну, или голова отвалится. Если отвалится голова, объявлю Объект зоной недоступности для драконов. Если оглохну, все равно объявлю. Нечего калечиться. Один раз нужно посмотреть своими глазами, а дальше можно автоматы посылать.

– И с тех поp гоpит во мне огонек той веpы! Капли датского короля пейте, кавалеры! – ору я по примеру Монтана и снова меняю направление вращения. Тоже помогает.

Треугольник… Если выбрать геометрическую фигуру, которая отражала бы все, сделанное человечеством в области техники, это, несомненно, квадрат. Или прямоугольник. Любит человек прямой угол. Любит – и все. А здесь – треугольник. Пчелы строят шестиугольные соты. Это ближе к треугольнику. Дориан считает, что нас ждет рой космических насекомых. Могли бы пчелы построить соты размером с Луну?

Объект явно искусственного происхождения. Это и доказывать не нужно. Достаточно на него взглянуть. Ажурная решетка, больше всего напоминающая модель кристалла – как их любят делать учителя химии – из шариков и спичек. Спички образуют треугольники. Все одинаковые, со стороной метров десять. Шарики – метровые, темнокоричневые. Куда бы ни посмотрел, уходящие вдаль треугольные колодцы. Тяготение совсем слабое, но присутствует. Помогает ориентироваться.