А на обратной стороне размашистым четким почерком сама Анна написала: Зайдите и поздоровайтесь. Номер 1801.

Так, приехали!

Уже направляясь к лифту, я все пыталась понять, когда же она меня засекла: в лобби отеля или еще там, в Центральном парке? Лифтер смотрел на меня внимательно, но с выражением не-торопитесь-пожалуйста-мне-не-к-спеху.

– Восемнадцатый этаж, – попросила я.

– Хорошо.

Лифтер еще не успел закрыть двери, и в кабину ворвалась парочка юных новобрачных, сияющих и розовых. Они явно проводили здесь медовый месяц и, судя по их виду, готовы были потратить все до последнего пенни на обслуживание своего номера. Когда они исчезли в коридоре двенадцатого этажа, я дружески улыбнулась лифтеру и сказала:

– Новобрачные.

– Не совсем, мэм.

– Как это – не совсем?

– Не совсем ново. Не совсем брачные. Осторожней, не споткнитесь.

Номер 1801 был прямо напротив кабины лифта. Я нажала на латунную кнопку звонка, и за дверью сразу послышались шаги, но походка была явно тяжелее, чем у Анны. Дверь открылась, и за ней оказался хрупкий молодой человек, одетый как наследник английского престола. Я неловким движением протянула ему визитную карточку. Он взял ее тонкими пальцами с отличным маникюром.

– Мисс Контент?

Его произношение было столь же безупречным, как и его костюм. Однако фамилию мою он все же произнес неправильно, с ударением на первый слог.

– Моя фамилия Кон-тент, – поправила его я.

– Извините меня, мисс Кон-тент. Проходите, пожалуйста.

И он очень точно указал, куда именно мне следует пройти.

Сделав несколько шагов, я оказалась в прихожей очень светлого, буквально залитого солнцем номера. В одной из стен гостиной, обшитых деревянными панелями, была закрытая дверь, предположительно ведущая в спальню. На переднем плане имелся диван с обивкой в желтых и голубых тонах и два клубных кресла, а между ними столик для коктейлей, что приятно уравновешивало мужской и женский аспекты общего стиля. За диваном и креслами виднелся письменный стол, какие обычно бывают у сотрудников банка; на одном углу стола стояла ваза с лилиями, а на другом – лампа с черным абажуром. Я начинала подозревать, что квартира Тинкера, оформленная с таким же безукоризненным вкусом, – тоже дело рук Анны. Она явно обладала именно тем замечательным сочетанием вкуса, чувства стиля и самоуверенности, которое необходимо, чтобы привить высшему обществу представление о красоте современного дизайна.

Анна стояла возле рабочего стола, смотрела в окно на Центральный парк и разговаривала по телефону.

– Да, да, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, Дэвид… Не сомневаюсь, вы и подумать не могли, что я воспользуюсь местом в министерстве. Но, как видите, я как раз в полной мере собираюсь им воспользоваться.

Секретарь, не прерывая разговора Анны, протянул ей визитную карточку с написанным ее рукой приглашением, и она тут же обернулась и жестом предложила мне присесть на диван. Когда я садилась, моя сумка слегка приоткрылась, и оттуда с изумлением выглянул Пип.

– Да, совершенно верно… Вот и отлично, Дэвид. Пятого числа в Ньюпорте мы непременно все это обсудим.

Она положила трубку на рычаг, подошла к дивану и села рядом со мной. Она вообще вела себя так, словно я, случайно проходя мимо, решила запросто заглянуть к ней без предварительного звонка и без приглашения.

– Кейти! Как я рада вас видеть!

Она указала на стоявший у нее за спиной телефон.

– Извините, что заставила вас ждать. Дело в том, что я кое-что унаследовала от моего мужа, и это придало мне неожиданный вес в деловых кругах, хотя и совершенно незаслуженно. И это, похоже, раздражает всех, кроме меня.

Она объяснила, что в любой момент ожидает визита одного своего знакомого, но надеется, что, если звезды будут к нам благосклонны, мы еще вполне успеем немного выпить. Она велела своему секретарю Брайсу приготовить мартини, извинилась и прошла в спальню. Брайс открыл дверцы изящного шкафчика из кленового дерева, в котором оказался типичный «бар холостяка», серебряными щипцами достал из ведерка лед и смешал коктейль, помешивая его серебряной ложечкой с длинной ручкой и ни разу не стукнув по стенкам графина. Затем он поставил на столик два бокала и тарелочку с маринованными луковичками и уже собирался наполнить бокалы, когда из спальни появилась Анна и сказала ему:

– Спасибо, Брайс, дальше я сама. На сегодня все.

– Мне закончить письмо полковнику Ратерфорду? – осведомился он.

– Мы поговорим об этом завтра.

– Хорошо, миссис Гранден.

Необычность того, что женщина приказывает мужчине, да еще с такой откровенной властностью, что именно он должен сделать, лишь слегка смягчалась некоторой жеманностью облика Брайса и его повадки. Он с должной учтивостью поклонился Анне, а мне лишь весьма небрежно кивнул.

Снова устроившись на диване, Анна сказала:

– Давайте же выпьем!

Чуть наклонившись вперед и опершись одной рукой о колено, она быстрым и точным движением приподняла графин и наполнила бокалы.

– Лучку? – предложила она.

– Знаете, я предпочитаю оливки.

– Я это запомню.

Она подала мне мартини, а в свой бокал бросила две маринованные луковки. Левую руку она удобно вытянула на спинке дивана. Я подняла бокал и слегка качнула им в ее сторону, как бы чокаясь. Я очень старалась выглядеть непринужденно.

– Поздравляю с победой Пастеризованного.

– Не с чем поздравлять. Я поставила на темную лошадку, как и обещала.

Она улыбнулась, сделала глоток и попросила:

– А теперь поведайте мне, что привело вас в эту часть города днем в среду? По-моему, я правильно запомнила: вы ведь работаете в «Куиггин и Хейл»? Или вы перешли на новое место?

– Нет. Я по-прежнему в «Куиггин».

– Ах вот как, – сказала она с легким оттенком разочарования.

– Я ездила с одним из юристов параллельной с нами фирмы оформлять депозит. Это в нескольких кварталах отсюда.

– Ага, и прежде чем открыть депозит, вы должны были задать несколько вопросов по существу и ваш оппонент должен был на них ответить?

– Совершенно верно.

– Ну, это, по крайней мере, мне представляется довольно забавным.

– На самом деле все зависит от того, какие вопросы задаются.

– И кто их задает, как мне кажется.

Она наклонилась и поставила на стол свой бокал, при этом ее блузка слегка отвисла на груди, где была расстегнута верхняя пуговка, и стало видно, что бюстгальтера она не носит.

– Вы здесь живете? – спросила я.

– Нет, что вы, это просто офис. Мне так гораздо удобнее, чем снимать некое официальное помещение. Здесь я могу и обед попросить принести, и душ принять, и переодеться перед выходом. Да и тем, кто живет за городом, удобнее встречаться со мной здесь.

– Единственный подобный человек, который когда-либо ко мне приходил, – это коммивояжер