Джайлз снова посмотрел в сторону ограды, через которую Дерзкий Ангел удрала от него.

Может быть, она и сама здесь, в Париже, пытается отомстить убийце? А может, разыскивает того, кому принадлежит это кольцо. А вдруг это ее талисман? При ее-то рискованном образе жизни обязательно должен быть талисман. Гадать можно всю ночь, но вряд ли это приведет к разгадке тайны.

Однако есть ниточка, которая обязательно поможет ему найти ответы на многие вопросы.

Преодолевая зов тела — кинуться вслед за той, которая принесла столь волшебное высвобождение, он решительно отправился в сторону «Свиного уха».

София остановилась па третьем пролете лестницы, ведущей в ее комнатушку на чердаке. Нежелание взбираться по последним ступенькам возникло из-за того, что надо было немедленно разобраться в противоречивых чувствах, раздиравших ее после встречи с маркизом Траэрном.

С одной стороны, ее злило, что Джайлз не узнал ее. Правда, это лишний раз подтверждало мастерство Эммы как гримера. Надо бы радоваться, что он никак не связал таинственного и чарующего Дерзкого Ангела с мягкой и робкой Софией.

Но с другой стороны, ее бесило, что он бросился на поиски Дерзкого Ангела, а не своей невесты. Он отчаянно флиртовал с ней, сделал своей любовницей, затем просто заявил, что она принадлежит ему.

Что он сказал напоследок?

«С этой ночи ты принадлежишь мне!»

Она вздрогнула, будто он снова прошептал ей это на ухо.

Потому что это была правда. Она действительно принадлежала ему душой и телом. Причем с такой жаждой желания, что у нее не было сил сопротивляться этому могучему чувству. Словно он связал ее веревкой, запер, но открыл все окна и предложил научить ее летать с птицами в заоблачной выси.

А потом сам все испортил, заявив, что их ночь была для него всего-навсего частью расследования.

Интересно, он все свои поручения выполняет в таком же духе?

«Неудивительно, что он так предан своей стране и долгу», — с сарказмом подумала она.

А если все действительно закончится их свадьбой?

Он что, будет делить с ней постель и при этом мечтать о другой?

— Вот собака, — раздраженно буркнула она и тут же замерла.

«Господи, — вздохнула она, — ну отчего у меня такое изощренное воображение?»

Она ревновала его… к самой себе. Рассеянно общипывая кусочки воска, которые Эмма так тщательно нанесла ей на нос и щеки, чтобы превратить в старую каргу, София вдруг поняла, какую чудовищную ошибку допустила сегодняшней ночью.

Поддавшись сиюминутному страху, она стала жертвой обманчивой безопасности, которая исходила от него. Да если он догадается, кто она и что знает об Уэббе, он тут же отвезет ее в Лондон, запрет, и о побеге смешно будет и думать.

Она уставилась сквозь оконце лестничной клетки на розовеющий горизонт, предвестник скорого рассвета. Усталость наваливалась на нее, ноги и руки немели, и все же самое горячее желание заключалось сейчас в простом: вернуться на кладбище и убедить Джайлза довериться ей, умолять довести дело до конца, случись ей погибнуть.

София тряхнула головой и тихо пошла по лестнице. Хватит того, что она разрешила Эмме и Оливеру участвовать в ее планах. Теперь она никому не позволит рисковать своей жизнью. Главное — выжить среди этого ужаса, чтобы в один прекрасный день суметь заставить Джайлза понять, с какой целью она все это делает.

Привычно сунув руку в карман, чтобы ощутить поддержку кольца-печатки, София вдруг вспомнила; что оно осталось в стареньком пакете, брошенном на кладбище. У нее похолодело на сердце от дурного предчувствия. Столько связано с этим кольцом! Если отправиться за ним сейчас, то пока она доберется до кладбища, станет уже совсем светло. Опасно. Она вздохнула, сжимая и разжимая ладонь, расстроенная тем, что на ней не лежало привычное кольцо-талисман.

Тихо-тихо она приоткрыла дверь в свою комнату, надеясь прошмыгнуть незамеченной. Эмма и Оливер наверняка еще спят. Бесшумно проскользнув в комнату и сделав пару шагов, она увидела, что сон был последним, что пришло бы в голову ее друзьям.

— Где вы пропадали? — потребовала ответа Эмма. Нервно дымя трубкой, она схватила Софию за руку и подвела к камину.

Вот и рухнули все планы отодвинуть объяснение на потом! София вздохнула и протянула озябшие руки к огню. Даже обычно непроницаемый Оливер сидел со скрещенными на груди руками, и глаза его молчаливо обвиняли.

Сегодня поддержки от него не жди.

— Меня немного задержали, — ответила она, слегка пожав плечами. Ей вовсе не улыбалось обсуждать лорда Траэрна с Эммой. И без того вспоминать тошно тот разговорчик, когда ей пришлось бежать из дома Траэрна полуголой. Эмма нет-нет да и припоминала это и поддразнивала.

— Задержали? — Эмма чуть не задохнулась от возмущения.

— Может быть, отложим обсуждение на потом? Я так устала и… вообще…

— Вы пробираетесь сюда, как вор в ночи, и бессовестно заявляете, что вас просто-напросто задержали? Полагаю, вы обязаны объяснить нам причину задержки.

— Но… мне же удалось удрать.

Эмму это ничуть не успокоило. Дым так и заклубился вокруг ее темноволосой головы.

— Так я и думала. Все. Вы немедленно отправляетесь домой. — Компаньонка решительно выдвинула из-под кровати чемоданы.

— Домой? Не поеду! — не менее решительно воспротивилась София. — Не сейчас. Мы же почти у цели.

— Оливер и я докончим это дело и без вас. А вы отправитесь домой. — Эмма открыла шкаф и взялась за платья Софии. — Теперь, когда вас заметили, оставаться слишком рискованно. Если вас схватят, то спасти уже не удастся.

Хотя Эмма была старше Софии всего на пять лет, сейчас она вела себя как пожилая пуританка, роль которой она так эффектно исполняла для теток Софии. Вошла в образ, не иначе.

— И не мечтайте! Я никуда не поеду! — Даже на взгляд самой Софии, этот протест прозвучал так, словно был произнесен капризной мисс, которую поймали на самовольной прогулке в парке.

Она и Эмма сверкали друг на друга гневными глазами. Молчание нарушил Оливер:

— Так вас задержала не стража? Тогда кто?

Его строгий, по-отечески заботливый голос отвлек Софию от Эммы, а у Эммы пропали злость и запал. Оливер прожил с семьей матери Софии всю жизнь, а его отец всю жизнь прослужил у ее родителей. Когда ее мать сбежала во Францию, он отправился туда вместе с нею. И хотя Англия оставалась его родиной, он не собирался возвращаться. И вернулся лишь по просьбе графа, просившего его сопровождать Софию к теткам. Он был ее единственной связью с Францией в первые месяцы одиночества в Англии. Было это несколько лет назад. Но с Оливером она делилась своей тоской по дому. Он понимал ее шутки о сестре, которая так стремилась выйти замуж, что не видела иногда нелепости своего поведения. А как они хохотали над проделками Жюльена, который всегда находил, где и как напроказить. Они вместе вспоминали о ее любимом старшем брате и его постоянно увеличивающейся семье.