Лера скривила рот в глупую улыбку, иначе ее челюсть оказалась бы на полу. Лялька настороженно заерзала за своим столом, пронзая Кудрина испытующим взглядом.

– Девчонки сейчас чаю поставят, – верещала начальница, стреляя глазами в сторону подруг. Лялька вздохнула, взяла электрический чайник и пошла выполнять поручение начальства. – Похудел-то как, осунулся! Где же ты пропадал, болезный?

У Сережкиной было феноменальное свойство давать ответы в своих собственных вопросах.

– Болел, – обрадовался подсказке Влад и улыбнулся всем дамам. – Воспалением легких, – он закашлялся, – простудился после нашей с тобой, – он наклонился над столом Леры и трагически зашептал, – встречи…

– Ага, болел, – сейчас же среагировала Лялька, – воспалением хитрости!

– Нет, – Кудрин выпрямился и отошел к окну, – я так больше не могу! Мне не верят?!

– Верят, верят, – запричитала Сережкина, потянув его за рукав назад к столу. – Девочки! Я приказываю вам верить Владу! У него еще слабый, неокрепший организм, ему требуются витамины и наша поддержка.

Довольный Кудрин устроился на стуле и с улыбкой на красивом помятом лице следил за тем, как женские руки наливают ему чай, тонко нарезают лимон, пододвигают вазочку с печеньем…

– Женюсь! – воодушевился Кудрин. – Точно женюсь!

– Ой! – обрадовалась Сережкина, приняв все за чистую монету. – А на ком из нас?!

– Тебе нельзя жениться, – отсоветовала ему Лялька, серьезно сдвинув брови к переносице.

– Почему? – не понял тот.

– Таким интересным мужчинам нельзя держаться за одну юбку и сиротить остальных женщин.

– Как это нельзя?! – возмутилась Сережкина. – Пусть держится! – И сунула свой подол Кудрину в руки вместе с лимоном. Он интеллигентно отклонил ее предложение и продолжил слушать Ляльку.

– Таким интересным мужчинам, – продолжила та, – сложно удержаться в рамках семейных обязательств…

– Я не думал, – восхитился Кудрин, – что ты такая умная девушка, Ольга. Девчонки, ничего, что я с вами все на ты да на ты?!

– Ничего! – махнула рукой Сережкина. – Главное, что ты – с нами! – И она полезла к нему чокаться чашкой с чаем на брудершафт.

После того как Влад напился чаю и объелся печенья, он устремил свой пламенный взор на хмурую Леру. Вернее, он попытался это сделать. Но взгляд скользил по девушке, упирался в ее напряженное лицо и устремлялся в сторону обрадованной Сережкиной. Так глаза Кудрина полностью расслаблялись и давали отдых организму. Чувствовалось, что только эта женщина искренне радовалась его возвращению. Лера, сидевшая мумией, так и не вымолвила ни слова. Кудрин, сознательно отсидев целый час, не вытянул из нее ни одного слова, кроме вздохов, мычания и угуканья. Досадливо морщась, уходя, он предложил Лере проводить ее сегодня после работы до дома. Но та лишь кивнула и налила себе очередную чашку чая. Лишь бы не разговаривать с ним. «Странное поведение, – подумал Влад. – Обиделась и сидит, куксится. Не поверила, что я болел. Нужно было не бриться». Решив для себя, что ничего страшного не случилось, девчонка посидит, покуксится и оттает, он пошел искать директора. В силе собственной красоты и обаяния Кудрин нисколько не сомневался. Столько девушек прошло через его дурные привычки, и ни одна до сих пор не жаловалась. Все оттаивали, как только он вновь обращал на них свое внимание. Эта не станет исключением, тем более в маленьком городке он, Влад Кудрин, – первый парень на деревне. Напевая веселую песенку про гусей, живших вольготной жизнью у бабуси-пенсионерки, он исчез с поля зрения сотрудниц фабрики.

– Все, отчалил, – сообщила девушкам Сережкина, караулившая отход Кудрина у двери. – Какой мужик! Морозова, что ты ломаешься?! Он фактически предложил тебе вступить с ним в отношения, а ты сидишь сиднем и слова не скажешь!

– Такие отношения мне не нужны, – твердо заявила Лера.

– Ах, какие мы гордые, – недоумевала Сережкина, – вот и сидим без отношений. Я бы за ним на край света!

Подруги переглянулись и хихикнули.

– Над кем смеетесь?! Над собой смеетесь! – изрекла Сережкина и направилась сама мыть чашки.

– Она права, – вздохнула Лера, – смеюсь над собой. Буду лет через пять сидеть, как она, и жаждать встречи с подобием Кудрина. Так, может, лучше сейчас и начать, чтоб не откладывать в долгий ящик?

– Ты что? – возмутилась Лялька. – А как же любовь? Как же Молохов? Вчера ты говорила, что серьезнее не бывает.

– Кто их знает, этих мужчин? У Молохова жена под боком, Кудрин одинок, так же как и я. Поплыву по течению. Пусть будет то, что будет, – философски решила Лера.

– Девчата, – вернулась с чистыми чашками Сережкина, – я решила худеть и начинать нравиться мужчинам! Какие еще диеты вы знаете, кроме морковного салата? Давайте, делитесь.

Рабочий день прошел бы зря, если бы не одно обстоятельство. То, что Лялька «села на своего конька» и принялась расписывать все диеты мира в калориях и бульках (одна из последних фишек супермоделей: с утра принять три бульки виноградного сока, в обед – пять булек томатного, на ужин – четыре яблочные, и ни булькой больше! И так жить целую неделю, пока не откинешь вес или копыта, кому как повезет), было еще полбеды.

Беда пришла от местного телевидения «Происк», занимающегося поисками новостей и рекламой. На этот раз корреспонденты телевидения радовались вместе с коммунальщиками и строителями, ударяя первым ковшом в землю, подготовленную под рытье котлована для обустройства на ней фонтана. Серебристые брызги перекрыли все восторженные вопли и привлекли внимание общественности, собравшейся рядом со строителями. То, что увидела общественность, не вписывалось ни в какие рамки действующего законодательства. После нескольких копков огромного ковша на поверхность была извлечена вместе с землей масса мелких монет странного достоинства с непонятной символикой. Монеты подлетели вверх и звонко опустились на облаченные в каски головы строителей.

Слесарь коммунального хозяйства Семен Аркадьевич, получив по затылочной части головы скоплением металла, не на шутку разволновался. В последнее время ему многое пришлось пережить: недопитую заначку водки, безжалостной рукой жены вылитую в унитаз, фонарь, припечатавший на лбу огромную шишку, бессонные ночи возле ветхих городских подземных коммуникаций… И вот, когда судьба, казалось бы, улыбнулась ему своими кривыми зубами и он стал героем телепередачи, она послала ему новое испытание. Он решил на этот раз не оставлять без внимания членовредительство и обратиться в суд на местную власть. «В каком это государстве, скажите на милость, – злился Семен Аркадьевич, – разрешено законом сыпать на головы своим согражданам монеты непонятного достоинства?!» Он поймал одну монету, звонко ударившуюся о его каску, и попробовал на зуб. «Да, – расстроился Семен Аркадьевич, – не доллар».

– Люди! – закричала случайно оказавшаяся рядом с ним соседка Леры Капустина. – Из-под земли деньги сыплются! – И кинулась собирать странные монеты.