этом отношении резня в Кибии стала переломным моментом. До этого момента репрессии были направлены против арабского гражданского населения и арабских деревень. После этого гражданское население перестало быть объектом преднамеренных нападений. Эта контрсиловая стратегия, помимо своей случайной гуманности, позволяющей щадить ни в чем не повинных мирных жителей, имела еще и то преимущество, что являлась более эффективным инструментом обеспечения базовой безопасности.

Наиболее подробно и авторитетно обоснование пересмотренной политики репрессий было изложено самим Моше Даяном в выступлении перед армейскими офицерами в августе 1955 года. Его главной темой было взаимодействие между повседневной безопасностью и базовой безопасностью. Победы и поражения в мелких боях вдоль и поперек границы, по его словам, имели огромное значение не только из-за их прямого влияния на повседневную безопасность, но и из-за их влияния на оценку арабами силы Израиля и на веру Израиля в свои силы. Обязанностью ЦАХАЛа было обеспечение мирной жизни и удовлетворительных условий для работы и производства в приграничных поселениях и внутри страны. Это означало установление правил дозволенного и запрещенного в отношениях между Израилем и его арабскими соседями.

Мы не можем уберечь от взрыва каждый водопровод и каждое дерево от выкорчевывания. Мы не могли предотвратить каждое убийство рабочего в саду или семьи в постели. Но в наших силах было назначить высокую цену за нашу кровь, слишком высокую, чтобы арабская община, арабская армия или арабские правительства сочли нужным ее заплатить. . . . В наших силах было заставить арабские правительства отказаться от "политики силы" в отношении Израиля, превратив ее в демонстрацию слабости.

Именно этими предпосылками руководствовался Даян в течение четырех лет своего пребывания на посту начальника Генштаба. Как и Зеев Жаботинский, Даян хотел возвести железную стену еврейской военной мощи. Как и Жаботинский, он хотел использовать эту стену для демонстрации арабам их военной неполноценности. И, как и Жаботинский, он надеялся, что железная стена в конце концов погасит в арабских умах надежду на победу в борьбе с еврейской общиной.

Выступление Даяна также показывает, насколько он был близок к Бен-Гуриону в своих взглядах на арабо-израильский конфликт в целом и на целесообразность использования военной силы как инструмента национальной политики в частности. Это неудивительно, поскольку оба они были сторонниками философии "железной стены". Оба считали, что арабы представляют постоянную угрозу базовой безопасности Израиля, оба негласно принимали идею о том, что цель оправдывает средства, и оба рассматривали военную силу как единственное эффективное средство обеспечения выживания Израиля.

Реальная несовместимость была между агрессивным и безжалостным стилем военной активности Даяна и умеренной линией, которую отстаивал Шаретт. В своем исключительно проницательном выступлении перед группой членов Мапай на закрытом заседании в октябре 1957 г., более чем через год после ухода из правительства, Шаретт представил всю дискуссию между сторонниками и критиками репрессий в контексте двух конфликтующих израильских школ мысли по вопросу о том, как вести отношения с арабами. С характерной для него справедливостью и объективностью он изложил мысли той школы, которую можно назвать школой возмездия, а также свою собственную критику в ее адрес. В противовес этому он противопоставил школу переговоров, которую сам поддерживал. Шаретт не преуменьшал сложности ситуации, в которой оказался Израиль, и не делал вид, что существуют какие-то простые решения. Тем не менее, он отвергал пессимистические предпосылки первой школы, поскольку они полностью игнорировали влияние поведения самого Израиля на арабов. Он оспаривал вывод о том, что судьба Израиля - жить в осажденной крепости, защищаясь и отпугивая врагов исключительно с помощью меча. Но он также не верил, что существует короткий путь к решению арабо-израильской проблемы. Что он сделал в период своего премьерства, так это нащупал альтернативную внешнюю политику, которая не принимала бы за отправную точку положение Израиля как осажденной крепости, а стремилась бы к разрушению барьеров, отделяющих Израиль от его регионального окружения.

 

Активистский вызов Шарету

Первый год работы Шарета на посту премьер-министра был сложным для Израиля как в политической сфере, так и в области повседневной безопасности. В течение 1954 г. ухудшились израильско-американские отношения в результате решения США поставлять оружие арабским странам и строить свои военные планы по обороне Ближнего Востока все больше на основе Ирака и Египта. Израиль, как следствие, почувствовал себя маргиналом. Согласие Великобритании вывести свои войска из зоны Суэцкого канала также вызвало беспокойство в Израиле. На границах Израиля ситуация ухудшалась, участились случаи проникновения, воровства, убийств и диверсий, которые Организация ООН по наблюдению за выполнением перемирия (ОНВУП) не могла предотвратить. Все это привело к тому, что израильтяне почувствовали себя изолированными и игнорируемыми, что усилило конфликт между двумя подходами. Шаретт стал активно действовать на американской дипломатической арене, пытаясь прекратить военную помощь арабам и добиться вооружений и гарантий безопасности для Израиля. Для Левона, напротив, решение проблемы заключалось в военных действиях по сдерживанию арабов.

Усугубляло ситуацию то, что Левон отказывался признавать авторитет Шарета в вопросах обороны. Он относился к Шарету не более чем к министру иностранных дел и старался ограничить его вмешательство в то, что он считал своими ведомственными проблемами. Левон не докладывал Шарету регулярно об операциях ЦАХАЛа на границах, а те отчеты, которые он делал, часто были неполными и вводящими в заблуждение. Левон также держал кабинет в неведении относительно важных аспектов оборонной политики и не прилагал усилий, чтобы завоевать доверие и поддержку своих коллег. Ближе к середине 1954 г. Шаретт начал собирать комитет из пяти старших министров от Мапай для обсуждения вопросов обороны и иностранных дел. Основной задачей этого комитета, обычно называемого "Комитетом пяти", было вынесение решений в спорах по вопросам оборонной политики. В состав комитета входили Шаретт, Лавон, Голда Меир, министр труда, Леви Эшколь, министр финансов, и Залман Аран, министр без портфеля. Существование этого комитета держалось в секрете. Мотив Шарета при его созыве состоял в том, чтобы с помощью старших коллег по партии попытаться сдержать и контролировать Левона и избежать открытого столкновения с ним в кабинете. Он также опасался, что столкновение с Левоном приведет к расколу партии и создаст условия для возвращения Бен-Гуриона.

31 января 1954 г. по предложению Левона в доме премьер-министра состоялась неофициальная встреча министров Мапай с новым начальником штаба. Согласно дневнику Шаретта,

Моше Даян разрабатывал один за другим планы "прямых действий". Первый - что нужно сделать, чтобы снять блокаду Эйлатского залива. Нужно послать корабль под израильским флагом, и если египтяне разбомбят его, то мы должны разбомбить египетскую базу с воздуха, или завоевать Рас-эль-Накб, или открыть путь на юг от сектора Газа