Она вернулась к еде, явно наслаждаясь каждым новым блюдом.

Когда она наконец выпрямилась, то не удержалась и тихо вздохнула от удовольствия.

– Это было… – Она постаралась вспомнить то слово, которое Йен посоветовал ей использовать в присутствии богатых женщин. – Это было просто дивно!

Джесс постарался спрятать улыбку.

– Я рад, что утка тебе понравилась. Похоже, что это одно из модных блюд этого сезона.

– А любимые блюда меняются?

На этот раз он все-таки улыбнулся:

– Не реже, чем времена года. И не только блюда, но и одежда, благотворительные организации и даже люди.

– Я не понимаю.

Он ответил уже серьезно:

– В этом году Ван Энделы побывали в Европе и решили, что следует подражать английской высшей аристократии. Вот почему я стал так популярен. Уже через год высший свет Нью-Йорка может решить, что это ужасно скучно, и перейти на актеров, жонглеров или мистиков из Индии. На то, что покажется им интересным.

– Но для тебя это, конечно, ничего не должно изменить.

Он вопросительно выгнул бровь.

– Захотят ли они видеть аристократов, актеров, жонглеров или даже индийских мистиков, я не сомневаюсь, что ты сумеешь превратиться в того, кем нужно быть, чтобы попасть в их дома.

Джесс пригубил вино, молча глядя на нее. Спустя несколько секунд он уже снова улыбался.

– Мне показалось, что в твоем голосе прозвучали нотки осуждения. Ты осуждаешь то, как я живу?

– Нет, конечно. Мне ли тебя судить, когда я сама решила сделать то же самое?

– Но ты не можешь гордиться тем, что делаешь, так ведь, Лана?

– Но я не позволю себе этого стыдиться. – Ее акцент вернулся, став очень заметным. Она тряхнула головой и вызывающе вздернула голову, хотя ее пальцы беспокойно крутили серебряную ложечку. – Я сделаю все, что надо, чтобы получить опеку над Колином, и не допущу, чтобы кто-то меня за это осуждал.

Джесс накрыл ее руку своей, остановив нервное движение.

– Я тебя не осуждаю, Лана. И никто не станет осуждать. Чтобы выжить, мы все бываем вынуждены делать такие вещи, какими не можем гордиться.

– Но ты мог бы добиться в жизни гораздо большего, Джесс! – Она убрала руку и подняла на него глаза, которые невероятно расширились от его прикосновения. – Посмотри на себя в этом прекрасном костюме: ты ведь выглядишь лучше, чем даже принц Уэльский! Да если бы ты применил свои таланты в более благородных делах, ты смог бы стать таким же богатым, как Ван Энделы или Вандербилты, я в этом уверена!

Он ласково рассмеялся:

– Какая вера, Лана! Осторожнее. Если ты не проявишь бдительность, то начнешь в меня верить.

– Но ты сам должен в себя поверить, Джесс! Ты настолько лучше, чем тебе кажется!

– И как это надо понимать?

– Почему ты все время стараешься скрыть свою доброту? Надя в тебе души не чает. И Колетт тоже. Даже Мария, Роуз и Клара говорят о тебе только хорошее. Каждый день я должна слушать их восторженные рассказы. Как ты помог им переехать в Америку и нашел им работу, когда они оказались в отчаянном положении. Сколько раз ты давал им деньги, когда они оставались без средств. Я видела, как ты говоришь с ними на их родном языке, поднимаешь им настроение, каждый раз заставляешь их улыбнуться. И смотри, как ты позволил им жить здесь, в этом прекрасном и просторном особняке, до тех пор, пока ты сам не будешь вынужден уехать. Пусть ты всего лишь актер и аферист, но я уверена, что сердце у тебя доброе. Тебе просто надо найти честную работу – и тогда никто не сможет предсказать, насколько далеко ты сможешь пойти.

Он смотрел на нее с ужасно странным выражением лица – это было что-то между насмешкой и раздражением.

После того как она заговорила откровенно, отступать стало поздно. Набрав побольше воздуха, Лана продолжила:

– Людей к тебе тянет, Джесс. Посмотри, как тебя уважают Култыщка, Туми и Нед. Со светскими людьми было бы так же. Мне кажется, что, если бы ты открыл мистеру Ван Энделу правду, он смог бы простить тебе твой маленький обман и даже дал бы тебе работу у себя в компании.

– Ты хочешь сказать – если бы не отправил меня в тюрьму за, как ты выразилась, «маленький обман»?

Эта возможность ее явно потрясла.

– В тюрьму? Неужели он мог бы это сделать?

– А что, по-твоему, сделали бы Ван Эндел и его жена, если бы вдруг узнали, что их почетный гость на самом деле не тот, за кого себя выдал? Особенно если бы их друзья узнали про этот обман и стали над ними смеяться?

Лана обдумала его слова и неохотно кивнула:

– Да, теперь я понимаю, что у тебя нет выбора: ты должен продолжать то, что начал – или принять все последствия.

– Это относится к нам обоим. – Джесс приложил салфетку к губам. – После того как ты появишься в свете, отступать будет нельзя, Лана. Надеюсь, у тебя хватит стойкости, чтобы довести дело до конца.

Они оба резко повернулись, когда Мария постучала в дверь и сразу же вошла в столовую.

– Клара приготовила ваш любимый десерт. – Домоправительница сделала знак лакею, который подошел к столу и снял крышку с серебряного блюда. – Шарлотка.

Джесс глубоко вздохнул:

– Мне очень жаль. Пожалуйста, передайте Кларе, что я очень сожалею, но не в состоянии съесть даже крошки!

– Мисс Данливи? – Домоправительница посмотрела на Лану, но та покачала головой:

– Никак не смогу.

– Клара очень огорчится.

Джесс сжалился и взял десерт. Прежде чем приняться за него, он протянул первую ложку Лане.

Позволив себя кормить, она ощутила какое-то странное чувство. Джесс до нее не дотрагивался, она ощущала на себе его взгляд, проводивший кусочек к ее губам. Она тихо вздохнула от наслаждения:

– Ох, до чего вкусно!

– Действительно. – Джесс съел несколько кусочков, а потом отодвинул тарелку. – Передайте Кларе мою благодарность за прекрасную трапезу, Мария, и особенно за шарлотку. – Допив вино, он посмотрел на Лану: – Ты не возражаешь, если я закурю?

– Конечно.

Джесс отодвинулся от стола, а потом помог Лане встать. Они отошли от стола и сели на диванчик перед камином.

Джесс поднес спичку к кончику сигары, глубоко затянулся и выпустил струю дыма.

Лана ощутила запах дорогого табака и вспомнила тот первый вечер, когда она говорила с ним на берегу.

– Ты давно не видел Култышку, Туми и Неда?

– У меня не было времени. И я об этом жалею. Мне очень не хватает их общества. – Джесс взглянул на нее: – Ты по ним скучаешь?