– Вы тоже здесь живете?

Он улыбнулся:

– Боюсь, что нет, хоть я и не возражал бы против такой роскоши. Но у меня есть свой дом.

– Ясно. Не понимаю, зачем мне учитель. Я уже умею говорить по-английски.

– И очень хорошо, судя по тому, что я успел услышать. – Мужчина с улыбкой пошел к ней. – Но мне велели помочь вам избавиться от ирландского акцента.

– А! – Лана судорожно сглотнула.

Незнакомец остановился перед ней. Он был почти таким же высоким, как Джесс, но если Джесс был темноволосым красавцем, этот мужчина был светлым, как солнышко: русые волосы и усы, смеющиеся голубые глаза.

– Мне называть вас мистер Хайд или мистер Смит?

Мальчишеская улыбка стала еще шире.

– Хайд-Смит. Все сразу. Немного официально, наверное. Я предлагаю вам называть меня Йеном, если мне позволено будет называть вас Ланой.

– Это мое имя.

– И очень красивое имя. – Заметив, что она робеет, он указал на стеклянную дверь, которая вела на террасу, откуда открывался вид на сад. – Обидно сидеть в доме в такой чудесный день. Может, мы могли бы начать уроки там?

Мария прошла через комнату и распахнула дверь.

– Мне что-нибудь подать на террасу?

– Чай – это было бы неплохо. – Йен посмотрел на Лану. – Или вы предпочли бы лимонад?

– Нет, пусть будет чай.

Она остановилась на каменной террасе, стиснув руки. Она никогда не ходила в школу – ведь нельзя считать школой суровые уроки чтения, вбиваемые ореховой тростью в сиротском доме. У нее ни разу в жизни не было урока с учителем, если не считать уроков движения, которые каждый день давала ей Колетт. Но сейчас все было иначе. Это был мужчина, и хоть она не сомневалась, что он такой же актер, как и все остальные, его вид – строгий и элегантный – заставил ее почувствовать себя не в своей тарелке.

– Не желаете ли присесть, Лана? Или вы предпочли бы прогуляться по саду?

– Вы хотите сказать, что мы можем ходить во время уроков?

– Если вы захотите.

Он поддержал ее под локоть, пока она спускалась по трем ступенькам, которые вели в сад.

Лана пошла по плавно изгибающейся дорожке между двумя геометрически ровными клумбами с розами. Йен сцепил руки за спиной и зашагал рядом с ней.

– Расскажите мне что-нибудь про вашу жизнь.

– Мне нечего рассказывать. Я живу в этой стране уже пять лет.

– Вы приехали одна или с семьей?

– У меня нет семьи, но была подруга.

У нее задрожала нижняя губа. Она не в состоянии была произнести имя Шивон, время еще не настало. Ее рана была слишком свежей. Она не успела толком погоревать, как оказалась в странной ситуации. Лана виновато подумала, что сама поставила себя в такую ситуацию, но от этого ситуация не перестала быть странной.

Ощутив ее неловкость, Йен отвел взгляд и сделал вид, будто его заинтересовал оказавшийся поблизости фонтан.

– А что привело вас сюда, в Америку?

– Надежда, – ответила она, не задумываясь. – Я знала, что здесь можно найти жизнь, которая будет лучше той, что я вела в Ирландии.

– И вы ее нашли? Я имею в виду надежду.

Лана приостановилась и на мгновение обхватила ладонью чудесную алую розу, наклонившись, чтобы вдохнуть ее аромат.

– Да, нашла. Наверное, надежда у меня будет всегда.

Она подняла взгляд – и успела увидеть, как он поморщился.

– Что не так?

– Ваш акцент. Я вижу, что мне предстоит немало поработать. – Он махнул рукой в сторону террасы, где Мария командовала несколькими служанками, расставлявшими на столике серебряный сервиз. – Почему бы нам не попить чаю и не начать?

Лана понизила голос, чтобы ее не услышали служанки:

– А что плохого в моем говоре?

– В нем нет ничего плохого, если вы ирландка. Но для многих людей здесь, в Америке, он стал отличительной чертой простолюдинов.

– И, просто услышав, как я говорю, они поймут, что я их недостойна?

– Не недостойны, Лана. Но и не можете считаться одной из них.

– А если я стану говорить, как вы, то что будет?

– Вас примут. – Он улыбнулся и усадил ее за столик, а потом устроился напротив нее. – Так уж все устроено. Хотя большинство людей, которые здесь живут, приехали из других стран и пренебрежительно относятся к монархии и аристократам, они решили, что хотят считаться величественными. И для них нет ничего более величественного, чем королевская семья Англии. Виктория, Альберт и их монаршие чада стали символом социального статуса. Так что те из нас, у кого чисто английское произношение, с их точки зрения, достойны привилегированного круга. Я здесь для того, чтобы позаботиться о том, чтобы вы заняли в обществе принадлежащее вам по праву место, Лана. – Он поднял чашку чая, словно провозглашая тост. – И, помня об этом, приступим.

– Спасибо, Артур.

Джесс взял поданный лакеем стаканчик виски и обвел взглядом «Джентльменский клуб» Манхэттена. Заметив свою жертву в окружении целой группы почитателей, он намеренно не стал спешить, останавливаясь у оказавшихся на его пути столиков, чтобы поболтать с сидящими там.

– Джесс! Как приятно видеть вас здесь!

Банкир встал и, обменявшись с ним рукопожатием, представил своего гостя, издателя одной из самых популярных газет Нью-Йорка.

За вторым столиком Джесс поздоровался с крупным лесозаготовителем, который очень сосредоточенно обсуждал что-то с одним из финансистов Уолл-стрит. Мужчины сияли улыбками.

– Такая честь видеть среди присутствующих герцога Амберленда! Послушайте, не желаете к нам присоединиться?

– Благодарю вас, но меня ждут друзья.

Джесс адресовал им свою самую обаятельную улыбку и двинулся дальше.

Задолго до того как он пересек комнату, его жертва уже слушала своего спутника только вполуха, пристально наблюдая за его перемещениями.

– Джесс! – Ричард Вандербилт протянул ему руку. – Как мило, что вы ко мне присоединились! – Он повернулся к своему другу: – Вы ведь знакомы с Густавом Ван Энделом?

– Конечно.

– Наш столик вон там.

Вандербилт пошел первым, а остальные двое двинулись следом за ним.

Вскоре они уже вели ни к чему не обязывающий разговор о стоимости земли в Манхэттене, прикидывали, скоро ли в городе появится квадратная миля электрического освещения и покупать ли акции старой компании «Эдисон дженерал электрик», которая после объединения Дж. П. Моргана с Томпсоном Хьюстоном стала называться просто «Дженерал электрик».