Я медленно киваю. С того дня, как была вскрыта камера ужасов Мэлвина, я и мои дети стали мишенями. Вам никогда не понять, насколько вы уязвимы в эпоху соцсетей, – пока кто-нибудь не обратится против вас, а тогда… тогда будет слишком поздно. Вы можете удалить свои аккаунты из «Фейсбука», «Твиттера», «Инстаграма», можете сменить номер телефона и адрес электронной почты, можете переехать в другое место. Но для увлеченных гонителей это не преграда. Они наслаждаются тем, что наносят вам удары. Они не особо заботятся о том, попадет ли этот удар в цель, всё это просто становится состязанием – кто разместит самый шокирующий, самый кошмарный материал. Этот поток льется отовсюду и ниоткуда, и ненависть… это как яд, сочащийся с экрана прямо в мозг.

Не нужно даже обладать искусностью «Авессалома» в области травли, чтобы подточить твое душевное равновесие, твою уверенность, твое доверие к окружающим. Когда твои враги безлики, они повсюду. Паранойя становится реальностью. В каждый отдельно взятый момент, даже сейчас, я могу зайти в Сеть и обнаружить залп ненависти, направленный на меня и моих детей. Я могу видеть, как это происходит в реальном времени.

Поэтому могу лишь посочувствовать тому ощущению безнадежности, которое возникло у сына Баллантайна Риварда. Бывали дни – много дней, – когда мне казалось, что единственный выход из ловушки заключается именно в этом. Я выжила, пусть едва-едва. А он – нет. Это нечестно и несправедливо, но ужасно по-человечески – то, как мы рвем друг друга на части.

– Мне жаль, что ему пришлось пройти через это, – говорю я Риварду, потом позволяю себе задать еще один вопрос, прежде чем вернуться к главной теме: – Как он покончил с собой?

Взгляд Риварда становится невидящим и отстраненным.

– Он спрыгнул с этой башни. У него здесь были свои апартаменты. Ему пришлось приложить усилия, чтобы разбить толстое стекло. Полагаю, он воспользовался мраморным бюстом. Потом прыгнул. Двадцать восемь этажей.

Несколько секунд я молчу в знак уважения, потом продолжаю:

– И… после его смерти вы наняли того детектива, чтобы найти людей, которые преследовали вашего сына?

– Нет. Я нанял мистера Сойера несколько раньше, для того чтобы выяснить, кто доводит моего сына до сумасшествия. Но мистер Сойер исчез еще до гибели моего сына. – Руки Риварда беспокойно постукивают по подлокотникам кресла. Потом он крепко сжимает их, так что я почти слышу, как хрустят костяшки пальцев.

Вот мы и дошли до сути.

– Он присылал вам регулярные отчеты? Сведения?

– Кое-что, – отвечает он. – Не так много, как я надеялся. В тот день, когда Сойер исчез, он должен был прийти ко мне с некоторыми подробностями. А теперь вам пора объяснить мне, как именно вы нашли моего пропавшего человека.

Мы объясняем. Люстига оставляем за скобками, однако рассказываем о найденном видео – но не о том, где мы его взяли. Флешку забрал Майк Люстиг, но Сэм принял меры предосторожности и загрузил файлы в «облако» и сейчас предлагает Риварду показать ту запись. Тот достает ноутбук, и Сэм дает ему ссылку. Я не смотрю и пытаюсь не слушать, но все равно слышу, как Сойер называет фамилию Риварда.

Ривард останавливает запись. Все мы некоторое время молчим, потом Сэм спрашивает:

– Вы кого-нибудь узнали? Чьи-нибудь голоса.

– Нет, – отвечает Ривард. Тон у него подавленный и задумчивый. – И вы нашли там его труп?

– Да.

– Что-нибудь еще вам удалось найти? Какие-нибудь улики?

– Только его бумажник. Сейчас это все в полиции. – Я подумываю упомянуть ФБР, но решаю не делать этого.

– Вы не хотите передать нам то, что вам известно про «Авессалом»? – спрашивает Сэм. Меня подмывало потребовать этого, однако Сэм прав. Ривард куда более склонен прислушиваться к тому, что считает вежливой просьбой. Не важно, лишь бы сработало. Мое чувство гордости не пострадает. – Мистер Ривард, я знаю, что вы можете нанять сотню детективов, чтобы расследовать это дело, но вот мы здесь. Мы заинтересованы в этом вопросе. И будем продолжать, с вами или без вас, так что вы вполне можете заключить с нами соглашение, как вам кажется?

– Вы предлагаете мне союз. – Он смотрит на меня, потом снова на Сэма. – Вы осознаёте, что я в высшей степени публичная фигура. Я попросил бы вас ни словом не упоминать о моей причастности к этому. Однако я могу предложить вам в помощь некоторые ресурсы. Вы будете держать меня в курсе того, что обнаружите?

– Да, – отвечает Сэм. – На каждом этапе. – Его голос звучит совершенно искренне. Но ведь он в свое время успешно лгал мне некоторое время. Когда ему нужно, он может быть искусным притворщиком.

Ривард, похоже, принимает это за чистую монету.

– Ладно. Сойер сообщил мне несколько имен. Большинство этих людей – просто дети, пятнадцати-шестнадцати лет. Да, они социопаты, но слишком юные, чтобы нести уголовную ответственность, к тому же явно ведомые, а не вожаки. Из взрослых участников двое уже были мертвы, когда Сойер узнал, кто они такие. – Ривард делает прерывистый вдох. – В утро своего исчезновения он позвонил мне и назвал имя, но я надеялся на большее. Он сказал, что свяжется со мной позже, но так и не связался.

Я стараюсь говорить тише, мягче. Женственнее. Похоже, это гармонирует с культурными предпочтениями Риварда.

– Вы сообщите нам последнее из имен, переданных вам мистером Сойером? – осторожно спрашиваю я. Негромко. Не глядя на него прямо, опасаясь, что он снова спрячется в свою скорлупу.

Ривард размышляет над этим – довольно длительное время. Потом раздается стук в дверь – короткий, один-единственный удар, – она приоткрывается, и в комнату заглядывает мужчина в синем костюме.

– Сэр, вам вот-вот пора на процедуры, – напоминает он.

– Хорошо, – отзывается Ривард – Пару минут, мистер Чивари.

Тот ждет у двери, не закрывая ее. Ривард некоторое время молча нажимает клавиши ноутбука, при этом почти рассеянно говоря:

– Последнее имя, которое предоставил мне мистер Сойер, – Карл Дэвид Саффолк. Он живет в Уичито, штат Канзас. Кажется, это ваше прежнее место жительства, мисс Проктор. Предоставляю вам отыскать его. Ах да. Вот. Полагаю, напоследок вы должны это увидеть.

Он разворачивает компьютер к нам. Я смотрю на лицо Риварда, потом на экран, и Сэм подается вперед, чтобы лучше видеть. Я ожидаю узреть что-нибудь относительно Карла Дэвида Саффолка, однако наш гостеприимный хозяин наносит мне удар исподтишка, и я даже не сразу понимаю это.

Дом на видеозаписи мне знаком. Это… это мой дом. Проходит лишь мгновение, прежде чем у меня возникает жуткое чувство узнавания, и мне кажется, что я уплываю прочь из собственного тела. На секунду мне приходит в голову мысль: «Должно быть, кто-то отремонтировал гараж», но это глупо: гараж так и не был отремонтирован после того, как чья-то машина проломила кирпичную стену, явив миру тайны моего мужа. Дом снесли и разбили на его месте парк. Я была там.