* * *

Фильм был совместный, советско-чехословацкий. Хороший сценарий, из тех, что всегда заденет человеческое сердце. Война, любовь юной чешки и советского солдата. Взятие Праги, развалины, поцелуи, ситцевое платьице и выгоревшая гимнастерка. Двое прекрасных молодых людей, верящих в светлое будущее. Она уговаривает его остаться, он пытается объяснить, что он не имеет права: он солдат, а Родина еще в беде. У него дома мать, сестра и, увы, невеста-одноклассница. Он пишет невесте честное письмо, прижимает к сердцу любимую и уходит с полком дальше, вперед. Он пишет героине письма – каждый день, на каждом пеньке, на каждом привале. Она их почти не понимает, но целует каждую страницу и пишет длинные ответы. Он остается жив и потом пишет ей уже из Ленинграда.

Дома он находит полуживую сестру и не находит могилу матери. Зато жива и здорова его невеста. Они долго гуляют по разрушенному городу, она держит его за руку, и бывшему солдату неловко вырвать ладонь. Она говорит о любви, верности, о пережитом. Он тоже говорит о пережитом, правда, скупо, ведь он мужчина. И, сильно смущаясь, пытается рассказать о своей возлюбленной чешке. Она только отмахивается: знаешь, мне совсем неинтересно. Где мы и где она? Он провожает невесту до знакомого подъезда, и она долго не отпускает его. Наконец он вырывается и торопится к себе, чтобы скорее лечь спать и снова и снова думать о своей любимой, своей единственной. Письма от нее больше не приходят. Он думает, что она про него забыла. А письма перехватывает сестра: боится, что он уедет и бросит ее, инвалида. И потом, ей нравится его бывшая девушка, они подруги. От горя он пьет… Жить не хочется. Ленинградская подруга бросается на помощь и через полгода объявляет о своей беременности. Играют скудную свадьбу с винегретом и селедкой, сестра счастлива и переглядывается с невестой. Герой напивается и с горя рыдает. Жизнь кончена, он уверен.

В прекрасной Праге его ждет грустная молодая мать, прижимая к груди маленького сыночка, так похожего на ее любимого. Замуж она не выходит, вся ее жизнь – только в сыне, которого зовут, естественно, в честь отца. Любимого она давно простила.

Он становится на ноги, выбивается в начальники. Жене не изменяет, потому что неинтересно. Зачем? Всю жизнь он помнит свою кареглазую чешку и носит ее истертое фото в нагрудном кармане. У него дочь, хорошая девочка. Жизнь он прожил, словно в полудреме: ел, когда перед ним ставили тарелку, равнодушно читал газету или молча смотрел телевизор. Раз в две недели спал с женой, отвернувшись от нее. Проверял уроки у дочери, забывая, в каком она классе. Ходил на работу, равнодушно и честно.

И часто думал о том, что счастлив был только однажды и совсем недолго: пару недель в полуразрушенном городе, на смятой траве, под сладкий запах цветущей черемухи.

И никто из близких не знал, каков он на самом деле. Впрочем, он уже и сам не знал – где тот кудрявый и пылкий юнец и кто этот солидный, в очках и с брюшком, лысоватый и неприветливый дяденька.

А в восьмидесятые герой, директор завода, отправился в командировку в Прагу. Ну и, разумеется, встретил там сына. Бывают же чудеса на свете – сын оказался начальником на заводе, куда он приехал. И естественно, похож на отца как две капли воды. Он встретился и со своей любимой, конечно, тоже почти старухой. Но это не повлияло на всплеск настоящих, проверенных жизнью и муками, чувств. Они обнялись и сразу все поняли. Ничего не было святее и прекраснее их любви. От волнения он вскоре попал в больницу с инфарктом. Понимая, что он умирает, она, разумеется, не отходит от его постели, он умоляет похоронить его здесь, на этой земле. Чтобы хотя бы на том свете быть вместе.

Удивительно, но его воля исполнена. Наконец идиллия: она ежедневно ходит к нему на могилу с цветами из своего маленького садика. Там же, на могиле, высаживает черемуху и вереск – их цветы. Она счастлива: теперь можно говорить с любимым часами. Жизнь ее, оказывается, тоже прожита не впустую: он все-таки любил ее, любил всю жизнь. А потом приезжают его дочь и жена. Героиня обнимает свою вечную соперницу и просит у нее прощения. Брат и сестра тоже замирают в объятиях. Финал.

Магда сыграла прекрасно. Ее вселенская грусть и вечная печаль били прямо в цель. Она была величественна и спокойна.

Фильм, разумеется, имел успех. И какой! Магда получила приз за лучшую женскую роль. Городецкий и сценарист тоже не остались без наград. Фильм покатился по Европе, Индии, Китаю, Японии и даже попал в Австралию.

Магда и Городецкий мотались по странам и континентам, где их встречали овациями и восторгами. Она получила и очень приличные деньги. Он – куда меньшие, но тоже неплохо.

В Калькутте, в старой английской гостинице, где еле шипели старые кондиционеры и малиновая ящерица, замерев, неподвижно висела на потолке, глубокой чернильной душной ночью она зашла в его номер, замотанная во влажную простыню. Забралась через общий балкон.

Он был измучен влажной жарой и обливался липким потом, после полбутылки французского коньяка, выпитого, чтобы поскорее уснуть, дремал. Она села на его кровать и скинула простыню.

Он вздрогнул, открыл глаза и решил, что это видение. В темноте он ее не сразу узнал. А когда узнал, подскочил и стал смущенно наматывать на себя лежавшее на полу полотенце, чтобы прикрыть оголенные чресла.

Она решительно отняла у него полотенце и легла рядом, положив его ладонь на свою грудь.

– Полюби меня, – тихо попросила она.

Он совсем растерялся. Полюбить? Полюбить на одну ночь? Или просто полюбить? Со вторым было сложнее. Она ему, пожалуй, нравилась, но была какой-то слишком странной. Сосредоточенной на себе, на своих страданиях и чувствах. Он побаивался ее, понимая, что с этой женщиной просто не будет. А сложного ему уже не хотелось.

Магда со своей любовью навалилась на него, как тяжелая болезнь, наехала, как многотонный грузовик, почти раздавила. Он задыхался от силы ее чувств, от ее темперамента, пытался вырваться, освободиться, но увязал еще сильнее. Это был как наркотик и для нее, впервые охваченной таким пожаром, и для него. Вскоре он понял, что полюбил эту странную, пылкую и непонятную женщину. Так полюбил, что не мог без нее дышать. А с ней начинал задыхаться.

После Индии последовала Япония. Там они были почти счастливы. Они реже выясняли отношения, меньше ссорились, упивались местными красотами, любовались и восхищались всем: архитектурой, едой, обычаями.

И все равно она мучила его. Все время задавала один и тот же вопрос: что и как, что и как будет? Он отмахивался, злился, хлопал в ночи дверями и уходил на улицу. Она догоняла его и хватала за руки. Он пытался объяснить ей, что он старше, что многое пережил, что хочет покоя. Она обижалась, рыдала, снова хватала его за руки, клялась в вечной любви и готова была служить ему ежеминутно. «Как твой пес», – говорила она ему. Без «ё».

После Японии, где, как он понял потом, было много счастья, так много, что он устал, почти захлебнулся, особенно захотелось вырваться в Москву.

В аэропорту она рыдала в полный голос. Ему было неловко: ее, знаменитую актрису, все узнавали.