Бог в своей великой милости не успокоит море для нашего плавания». Но надежда оказалась тщетной: вместо отдыха их ждала лишь череда тошнотворных взлетов и падений. «Исполнившись злобы, здешние горы… соединили свои силы, чтобы низвергнуть и поглотить нас; каждая гора наслала на нас сразу несколько нестерпимо жестоких ветров, столь ужасных и могучих, что под их действием воды морские расступались вокруг нас едва ли не до самого дна; и эти ветры швыряли нас между волнами, высотой подобными горным вершинам, и несли на скалы, вид которых был страшен, как сама смерть». Ужасающее испытание окончилось, когда кораблям удалось «протиснуться по узкому проходу в скалах, словно сквозь игольное ушко, в просторный широкий залив».

Но даже там уменьшившийся флот ждала опасность. «Канаты оборвались, якоря потонули, а наши корабли разделились, и мы совсем упали духом и приготовились к неминуемой гибели». Где-то посреди этого хаоса бесследно исчезла «Элизабет». Поначалу было неясно, что с ней случилось и в какой момент Дрейк заметил ее отсутствие. Никто не мог сказать, погибла она или уцелела.

«Золотая лань» продолжала прокладывать путь между островами, а команда собиралась с силами, чтобы преодолеть очередной участок пути в пересекающихся протоках, которые оказались не менее сложными, чем сам Магелланов пролив.

В конце концов им удалось на два дня остановиться на отдых на архипелаге, где они «нашли много хороших и полезных трав и пресную воду» – как раз вовремя. Морякам, «ослабевшим и измученным хворями», очень помогла местная трава, напоминавшая щитолистник (лекарственное растение с маленькими округлыми или почковидными листьями), которая «очистила с великой легкостью, облегчила и освежила наши усталые тела» (Флетчер имел в виду, что она успокоила их расстроенные желудки). Во всяком случае, растение было неядовитым.

Но переменчивый ветер «и море, бушующее по-прежнему», положили конец недолгой идиллии. Небо потемнело, ветер усилился, и вскоре все «снова восстало против нашего покоя и долгожданного отдыха». Смерть казалась почти неизбежной, «если только Господь Всемогущий не укажет нам дорогу к спасению». Разразилась буря такой силы, что казалось, «будто все недра земные изверглись на свободу, а все тучи небесные собрались в одном месте, чтобы обрушить на нас свой гнев». Бурлящие волны «накатывали из глубины, от самых корней скал, свиваясь, словно пергаментные свитки», и подбрасывали корабль вверх, «будто легкое перышко, и кружили его, подобно снежному вихрю». Обстановка дышала первобытным напряжением. В бушующем море корабельные якоря оказались «поистине ложными друзьями» – они «ускользнули и скрылись в немилосердной пучине, отдав терпящий бедствие корабль и беспомощных людей на милость капризных морских валов, которые перебрасывали нас между собой, словно волан между ракетками». Пытаться снова бросить якорь, чтобы обрести устойчивость, не имело смысла: их отнесло так далеко в море, «что даже лот длиной 500 морских саженей [914 м] не доставал до дна».

Буря продолжалась «без передышки», не давая кораблю возможности ни встать на якорь, ни поднять паруса. Последняя слабая надежда на избавление растаяла – «пребезумные волны морские» снова несли их под голыми мачтами к подветренному берегу, прямо на скалы, где их ждала неминуемая гибель. Они воочию увидели приближение конца. «Опасности окружали со всех сторон, и столь мала была вероятность спастись», что казалось, одному только Богу под силу помочь кораблю выдержать «это ужасное испытание». Как писал Флетчер, скорее гора «раскололась бы сверху донизу под действием этих неуемных свирепых ветров и обрушилась в море», чем хоть одному человеку из команды удалось бы выжить. Однако если Бог смог «спасти Иону из чрева китова», разве не могли и они ожидать подобного чуда?

В тот момент вмешалось само Провидение – по крайней мере, так показалось Флетчеру. «Господь изменил суровый вид ужасных гор и придал им благосклонное обличье, и небеса засмеялись, и море послушно улеглось, а ветры утихли. Поистине, всюду, куда бы мы ни обратили взгляд, нашим глазам представало самое утешительное зрелище, и мы поспешили туда, где могли дать отдых своим измученным телам». Там их по-прежнему поджидала опасность, но несчастные случаи приобрели скорее назидательно-аллегорический характер. Например, Флетчер описал такой случай: «Джон Брюэр, наш трубач, стоял на юте и дул в трубу, а вокруг царило столь же всеобъемлющее затишье, сколь всеобъемлющей была прежде буря, и ни единое дуновение ветерка не колыхало даже шелковую нить. Вдруг откуда-то сорвался канат и ударил его с такой силой, что он свалился за борт прямо в море». Ужасная неожиданность произошла в мгновение ока. Матросы начали бросать ему веревки, «но он не мог ухватиться ни за одну из них и ничем не мог помочь себе, пока не позвал одного человека по имени, прося, чтобы именно он бросил ему канат, что со всей возможной поспешностью и было сделано, и он сумел ухватиться за него и в последний момент спасся». Джон Брюэр остался жив. Другим членам команды повезло меньше.

Пока Дрейк преодолевал одну трудность за другой, восемь человек из его команды пропали без вести. Что с ними произошло на самом деле, остается загадкой. Об их злоключениях мы знаем главным образом из фантастического рассказа юнги Питера Кардера, единственного выжившего, который вернулся в Англию почти десять лет спустя.

6

«Пребезумные волны морские»

После исчезновения «Элизабет» Дрейк отправил на поиски пропавшего корабля Питера Кардера и еще семерых человек на своем пинасе. Пищей им служили устрицы, крабы и пингвины. Не имея карты и даже компаса, они шли на веслах на север вдоль побережья и время от времени останавливались на одном из островов, чтобы забить и съесть тюленя. Но они так и не увидели «Элизабет». Корабль бесследно исчез.

Когда Кардер и остальные в очередной раз сошли на берег в поисках пищи и воды, на них напало примерно 70 коренных жителей, которых Кардер называет тапинами. Они обстреляли незваных гостей из луков и захватили четырех моряков. Двое скончались в муках от полученных в перестрелке ран. Позднее «наш пинас налетел на скалистый берег и разбился». Из восьми человек выжили только Кардер и его товарищ по плаванию Уильям Питчер.

В течение двух месяцев, если верить Кардеру, они питались только фруктами и «ползающими по песку белыми крабами». Не имея доступа к пресной воде, они начали пить собственную мочу. Кувшины, найденные среди обломков разбившегося пинаса, они наполняли на ночь мочой, давали ей остыть и утром выпивали. Через некоторое время они заметили, к своему большому смятению, что их моча стала красной.

Они построили плот и смогли доплыть до материка, где наконец нашли вожделенную