Жадно тянуть носом воздух, чтобы не задохнуться от услышанного.

Лия все еще смотрит. Ее раскосый, чуть прищуренный взгляд пробуждает во мне волну агрессии, она смешана с отчаянием. На стены лезть хочется.

Шлепаю губами, а слов не слышу. Кажется, говорю с ней, но молчу.

Ребенок. У них есть ребенок!

Получается, он врал мне? Все те часы, проведенные вместе, он мне врал.

Любил, хотя теперь понимаю, что, возможно, просто трахал. Признавался в чувствах, таких же лживых…

— Он мне не говорил, — хриплю, прочищая горло тошнотворным кашлем. — Про ребенка.

Отступаю. Делаю несколько шагов назад, и даже, что-то роняю.

Меня колотит. Все происходящее — это что-то нереальное. Разве такое возможно?

Почему это снова со мной происходит? Разве я сделала кому-то что-то плохое в этой жизни?

Разве я заслуживаю такую боль? Мне даже, когда похитили, не было так паршиво, как сейчас. Там я хоть за жизнь цеплялась, а сейчас все кажется безликим. Пустым. Ненужным.

Накидываю на плечи шарф и забираю с комода сумку. Я должна уйти.

Это единственный выход. Побыстрее убраться от этого места как можно дальше. Исчезнуть.

Выбегаю в коридор и остервенело жму на кнопку лифта. Слезы градом по щекам катятся. Девушка, проходящая мимо, пялится на меня как на ненормальную. Набрасываю шарф на голову, чтобы хоть немного скрыть лицо, и захожу в кабинку. Только там понимаю, что на мне нет обуви. Плевать. Ни за что туда не вернусь.

Всего три этажа, а по времени, пока ползет лиф, — целая вечность.

Вылетаю из отеля. Оглядываюсь. Моя машина где-то на стоянке. Прошу беллбоя пригнать ее сюда. Он пялится на мои ноги, но выражение его лица остается таким же приветливым, как обычно. Даже намека на удивление не проскальзывает. Этот парень отлично себя контролирует.

Еще пять минут ада на земле. Так хочется спрятаться от всех за тонированными стеклами своей малышки и в голос зарыдать. Проораться. Иначе я точно свихнусь.

Боже!

Я два года не знала, как жить, а он… Он построил семью. Настоящую. С ребенком.

Возможно, он и правда не любит Лию, но разве это теперь важно?

Столько времени порознь, а он ни разу ничего не предпринял. Ему было будто бы все равно. Он пытался жить дальше, а может, и жил…

С ней.

А что, если ему было хорошо? Что, если ее любви хватает на двоих?

Тогда к чему нам видеться? Зачем он передал записку? Еще и через брата моего…

Забираюсь в машину. Отъезжаю буквально на пару метров, и меня прорывает. Я ору. Бью кулаками по рулю и никак не могу успокоиться. Боль только нарастает. Как и пустота. Ее становится больше, она по миллиметру захватывает мою душу. Чувства. Но боль все равно не уходит.

Сунув руку в карман пальто, сжимаю записку. Впиваюсь ногтями в ладонь, пока не начинаю чувствовать дискомфорт. На коже остаются продавленные полумесяцы. Рассматриваю свои руки, не решаясь развернуть эту бумажку.

Зачем он ее написал? Почему сказал, что они друзья?

Может быть, она врет?

Но ребенок…

В сотый раз за день вчитываюсь в короткий текст. Кошусь на время. Он ждет меня уже больше получаса. Или не ждет?

Я всегда могу проверить.

Хочется посмотреть ему в глаза. Возможно, в последний раз. Но я должна.

Иначе как я смогу жить дальше? В этот раз нам нужно поставить точку. Мне ее нужно поставить.

Господи, у меня даже номера его нет. А свой, свой я снова сменила. Сразу после похищения…

Откидываю солнцезащитный козырек и смотрюсь в зеркало. Вытираю подушечками пальцев слезы. Шмыгаю красным носом и пытаюсь улыбнуться.

Нужно собраться. Я сильная, и я справлюсь. Со всем справлюсь.

Расправив плечи, обхватываю руль. Выдыхаю. Все будет хорошо. Нужно просто поехать туда, к нему. Поговорить. Мы взрослые, адекватные люди. Я не должна спускать с рук его вранье и свое унижение.

Одно дело — спать с мужчиной, у которого фиктивная жена, и другое, другое…

Даже думать об этом не хочу. Нажимаю на кнопку «start» и бросаю свою сумку на пассажирское кресло.

Стук в стекло пугает. Резко поворачиваю голову и вижу Лию. Такую же зареванную, как я. Она дергает ручки двери с моей стороны, но ее попытки безуспешны. Я из заблокировала.

Жму кнопку стеклоподъемника, опуская стекло буквально на два-три сантиметра.

— Чего тебе?

Лучше убирайся отсюда! Уходи. Я хочу выцарапать тебе глаза!

Пытаюсь отделаться от этих мыслей, но не выходит. Еще немного, и я правда выдеру ей клок волос, потому что сейчас мне просто необходимо спроецировать свою злость хоть на кого-то.

— Как хорошо, что ты не уехала. Я… Катя… я… прости меня, — она накрывает рот ладонью, пытаясь сдержать рев. — Он… мы… я соврала. Я такая дура. Прости.

Ее трясет не меньше моего. Но я уже поборола эти эмоции. Единственное, что меня выдает, это мурашки по всей спине.

— Соврала? — сглатываю, впиваясь в эту идиотку взглядом.

— Я не хотела. Я думала, что если совру… Алан не сын Даниса. Не наш с ним сын, — трясет своей башкой. — И я люблю Дана, но как брата, друга. между нами ничего не было. Просто мне страшно. Мне очень страшно. Если он уйдет, они убьют меня и моего ребенка. Я израсходованный материал, понимаешь?

Что она несет? Что вообще происходит?

Я ничего не понимаю и именно от этого злюсь еще сильнее. Если один раз она соврала, с чего я должна верить ей сейчас?

— Сядь в машину, — выдаю не без агрессии.

Лия мешкает, из-за чего я повышаю голос, повторяя свою просьбу, которая, в общем-то, больше смахивает на приказ.

Наблюдаю за тем, как она огибает капот машины, а потом усаживается на пассажирское сиденье, устраивая мою сумку на свои колени.

Забираю у нее «Шанель» и ставлю на заднее кресло.