в германском тылу». Рассказывая, морщился: «Представьте, что там произошло?»… (Михаил Соловьев. Записки советского военного корреспондента. 1954)

Показателен также в июле 1942 г. при отступлении из Севастополя взрыв Инкерманских каменоломен с тысячами находившихся в них раненых советских солдат, чтобы они не попали в плен…

Вот это и есть истинное лицо власти, якобы «народной». Вспомним размышления Рокоссовского, насколько был подготовлен к войне с Гитлером приграничный округ. В Приказе Сталин требовал «последний патрон для себя»! Но нередко у советского солдата не было ни первого, ни последнего патрона. Нет, я не за сдачу в плен!!! Помню, как мой отец говорил: «Я сам себе сказал, что живым в плен никогда не дамся!» А ситуаций было немало…

Забегая вперёд, приведу один пример, выводы предлагаю сделать читателю. Процитирую пункт 2 Приказа № 2702. «Попавшим в окружение врага частям и подразделениям, самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть, как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение фашистским собакам».

Историческая справка. 21 час. 50 минут. 27 мая 1942 года. Телеграмма Сталина Тимошенко и Хрущёву: «За последние 4 дня Ставка получает от вас все новые и новые заявки по вооружению, по подаче новых дивизий и танковых соединений из резерва Ставки. Имейте в виду, что у Ставки нет готовых к бою новых дивизий, что эти дивизии сырые, необученные и бросать их теперь на фронт — значит доставлять врагу легкую победу. Имейте в виду, что наши ресурсы по вооружению ограничены, и учтите, что кроме вашего фронта есть еще у нас и другие фронты. Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением. Если вы не научитесь получше управлять войсками, вам не хватит всего вооружения, производимого во всей стране.

Учтите все это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь».

Историческая справка. 29 мая 1942 года. Телеграмма Сталина Тимошенко и Хрущёву: «В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт, благодаря своему легкомыслию, не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18–20 дивизий… Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то я боюсь, что с вами поступили очень круто».

Примечание. Тот, кто хоть немного знаком с историей ВОВ, знает, что Тимошенко и Хрущёв в самое критическое время для ЮЗФ бросили советского солдата на произвол судьбы, улетев в Москву на присланном Сталиным самолёте.

Я продолжу разговор о военнопленных, которые попалив плен не по своей вине.

Пример ситуации с советскими пленными из книги известного немецкого историка Иоахима Хофмана:

«… В соответствии с этим советская авиация атаковала и бомбила переполненные лагеря для военнопленных, например, под Орлом и Нов-город-Северским…

Советский Союз был единственным государством в мире, объявившим пленение своих солдат тяжким преступлением…»

Справка. Все захваченные немцами военнопленные антигитлеровской коалиции получали регулярное снабжение от своих правительств через Международный Красный Крест. Только не советские, от которых Сталин отказался. Вот характерный документ от 17 февраля 1942 года. В Кремль пришла телеграмма от Красного креста касательно снабжения британским продовольствием советских военнопленных в Германии. Нарком иностранных дел Вячеслав Скрябин-Молотов завизировал письмо надписью: «Не надо отвечать».

Возвращаемся к теме «Брестская крепость», к нашему (по рассказам С. Смирнова) герою Гаврилову. Плененного Гаврилова немцы должны были расстрелять по многим «параметрам». Во-первых, как красного командира, во-вторых, как коммуниста, в-третьих, как врага, который своим сопротивлением довел их до бешенства. Тем не менее, он остался жив. Почему?

Далее, по рассказам С. Смирнова, Гаврилов прошел несколько концлагерей, в одном из которых познакомился с генералом Дмитрием Карбышевым.

Примечание. Конечно же, Карбышев подтвердить это не смог.

В мае 1945-го защитник Бреста был освобожден частями Красной армии, но как побывавший в плену он проходит самую тщательную проверку контрразведкой Смерш. Его восстановили в воинском звании, но из-за утерянного партбилета все-таки исключили из партии.

Смирнов пишет: «Все эти годы вражеской неволи Гаврилов вел себя так, как подобает коммунисту и советскому гражданину, и ничем не унизился перед врагом. Он легко прошел государственную проверку, был восстановлен в звании майора и осенью 1945 года получил новое назначение».

3 января 1957 года указом президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение воинского долга при обороне Брестской крепости в 1941 году и проявленное при этом мужество и отвагу Гаврилову П. М. было присвоено звание Героя Советского Союза.

Звание Героя Советского Союза присваивается по представлении наградного листа за подписью нескольких больших начальников — генералов, командующих, но у Гаврилова такого нет.

Дело в том, что его награждение было делом политическим, осуществлялось по особому распоряжению Никиты Хрущева. (И по ходатайству писателя С. Смирнова).

Здесь будет уместным привести один документ, который тонкой нитью проходил через события 1941–1945 годов и продолжает шествие в наши дни.

Справка. Не могу молчать!

7 июля 2011 года в газете «Комсомольская правда» было опубликовано интервью Ларисы Кафтан с директором Государственного архива Российской Федерации, доктором исторических наук Сергеем Мироненко. В этом интервью он, в частности, сказал (ответ на четвёртый вопрос опубликованного текста):

«Для советской власти было все равно, кто герой, кто не герой, вообще человек был ничто. Знаменитые слова советского полководца: „Надо технику спасать, а солдат бабы новых нарожают“ — это про отношение к человеку. Поэтому не надо повторять исторические придумки советской власти и поклоняться несуществующим идолам, как и нельзя забывать настоящих героев. Ведь были настоящие герои, они-то и отстояли Москву, но до них тогда никому не было дела.