Я полюбовалась на плод трудов моей подруги и тоже отправилась на черную лестницу, где нам пришлось устроиться на подоконнике и сделать вид, что мы забыли о мусоропроводе, находящемся прямо у нас под носом.

Григорий не заставил себя долго ждать. Я ощутила в себе прилив теплых чувств к нему, потому что не замечать мусоропровод с каждой минутой становилось все трудней и трудней. В том, что это именно он, мы убедились, выглянув через стеклянную дверь.

Ключи у него и в самом деле были — предусмотрительный парень, не то что мы. Дверь ему открыть удалось, но и только, ибо вслед за этим произошло событие, которое мигом заставило меня разувериться в счастливой планиде Григория. Не успел он покончить с последним замком, которых я насчитала меньшее количество, чем в наш последний визит, как дверь распахнулась, и Григория втянула внутрь неведомая сила, сильно смахивающая на мускулистую мужскую руку.

— 0-па! — в полном восторге произнесла Мариша. — А его, оказывается, ждали!

— Как же его? — усомнилась я. — Разве знали, что Мишка все ему растреплет. При самом лучшем раскладе они ждали хоть кого, а попался он. А при худшем раскладе они ждали либо Мишку, либо нас с тобой.

— Я же говорила тебе, что со мной не пропадешь! — убежденно произнесла Мариша. — Не забудь я ключи, и мы сидели бы сейчас на месте бедного Григория. Но я забыла, и в итоге мы на свободе, про нас никто не знает, и у нас все в порядке.

— М-да уж, — промямлила я в сильном сомнении относительно последнего.

Мариша тем временем направилась к Мишкиной двери, и прежде, чем я сообразила, что она явно нуждается в госпитализации как человек, который совсем не отдает себе отчета в своих поступках, она уже толкнула ее и заглянула внутрь. Затаив дыхание, я ожидала дубля второго, но его не последовало. Мариша осторожно заглянула внутрь и энергично замахала мне рукой. С трудом осознав, что от меня требуется, я все же присоединилась к ней.

— Там не менты, в этом нет ни тени сомнения, — прошептала мне Мариша.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что менты не стали бы действовать так непрофессионально. Они бы обязательно оставили кого-нибудь у двери, а саму дверь снова бы прикрыли, чтобы не вызвать подозрений у следующей жертвы. И потом, если они и прибегают к угрозам такого рода, то только в общении с законченно отмороженными типами, которые иначе не понимают. А наш доктор хоть и мерзавчик, но человек интеллигентный, с ним бы они могли договориться и иначе. Да ты сама прислушайся, — неожиданно предложила мне Мариша.

Я послушно напрягла слух до предела, но уловила всего лишь несколько фраз, но их мне оказалось достаточно для того, чтобы всеми силами пожелать очутиться как можно дальше отсюда, желательно где-нибудь во льдах Антарктиды. Я не отношусь к почитательницам паяльников в чьей-либо заднице, раскаленных утюгов у морды, даже если это и морда доктора, и серной кислоты на плешине, поэтому мое стремление оказаться подальше было вполне, на мой взгляд, оправданно. Удержало меня от бегства только то, что от страха у меня онемели все конечности и я просто не могла сдвинуться с места.

— Они его будут пытать, — пребывая в полном упоении, заявила Мариша. — Надо его спасти.

Я тихо застонала, представив себе, как безоружная Мариша врывается в квартиру, битком набитую злобными типами, и настойчиво требует более лояльного отношения к военнопленным. К счастью, доктор Григорий оказался джентльменом и рухнул в обморок, так что его мучителям пришлось ненадолго переквалифицироваться в его спасителей. Они стали требовать друг у друга нашатырного спирта. Спирта ни у кого не оказалось, поэтому они обошлись тазиком с холодной водой, которую выплеснули на Григория.

— Сейчас тепло, ему не повредит, — успокаивающе шепнула мне Мариша, словно меня больше всего на свете беспокоило здоровье Григория.

Придя в себя, Григорий заявил, что он будет просто счастлив помочь нескольким симпатичным людям в их проблеме, и, недолго думая, выложил все, что знал про нас с Маришей и про Мишку. Знал он немного, но фантазия от холодного душа у него разыгралась, и, по его словам, оказалось, что мы только и занимались тем, что пытались найти брильянты.

— Так чего же ты сюда-то приперся? — раздался мрачный голос. — Здесь они спрятаны, по-твоему?

— Здесь! — убежденно произнес Григорий.

— Будет заливать, — громко возмутился голос, — мы все тут обшарили. Ничего тут нет. Все стены обстучали, мебель вывезли и выпотрошили, пол подняли и тут и у соседей. Пусто.

Григорий что-то спросил, и мрачный голос в ответ загоготал и произнес:

— Жив останешься и даже здоров. Тебя устраивает?

Судя по всему, форма оплаты его трудов Григория удовлетворила, потому что в недрах квартиры раздались звуки, свидетельствующие о том, что процессия начала перемещаться.

— Куда они идут? — изнывала от любопытства Мариша. — Сил терпеть нету.

Дождавшись, когда шум шагов отдалился от прихожей, она совсем отворила дверь и протиснулась в образовавшуюся щель. Ей бы это дорого обошлось, если бы ее заметили, но все внимание собравшихся было сконцентрировано на ванной комнате, откуда и доносились их приглушенно-возбужденные голоса.

— Неужели нашли? — заволновалась и я.

Особой силой воли я никогда не отличалась, поэтому любопытство вскоре пересилило здравомыслие, и я просочилась следом за Маришей. Держась у стен и постоянно оглядываясь по сторонам, чтобы определить, нет ли за нами слежки, мы двинулись на голоса. Полное отсутствие мебели вызывало недоумение, которое усугублялось на редкость ярким светом в прихожей. И зачем было вкручивать по четыре стоваттных лампочки? И почему не увезли люстры вместе с мебелью? Но, на наше счастье, все внимание остальных было приковано к Григорию, который зачем-то ковырялся в ванне. Никогда бы не подумала, что человек, пытающийся открыть слив, может привлечь к себе столь жадный интерес.

Видимо, Григорий уже успел посвятить бандитов в тонкости своей профессии, потому что они почтительно не мешали ему проверять свою догадку и внимательно следили за его действиями. О том, чтобы ему помочь, они даже не заикались, а только нетерпеливо, шумно дышали. Даже из коридора мы слышали это сопение. Казалось, что это целый косяк китов, больных ларингитом.

— Готово! — провозгласил Григорий, и среди бандитов пронесся нетерпеливый стон.

— Где камешки? — спросил мрачный голос, принадлежавший не менее мрачному типу, который походил на персонаж бестселлера про пиратов.

— В тот день, когда Михаил спрятал камешки, у него, видимо, начал развиваться стойкий психоз — постоянное беспокойство о том, как бы доверенные ему ценности не пропали. Сначала он старался просто забыть о них, как говорится, выбросить из головы, положившись на русское «авось». Когда же понял, что брильянты не идут у него из головы, начал придумывать им место для хранения ненадежнее.