Я… не понимала. Не могла понять и не хотела понимать. Понимать было больно, потому что все отчетливее и яснее становились слова Зэрнура: «Если вы войдете в спальню Черного дракона, вы больше никогда не покинете ее».

— Не нужно… — прошептала я.

— Объяснять? — уточнил Ирэнарн.

— Да.

Он кивнул, принимая мой выбор и как-то сразу закрываясь, словно каменея, и теперь от него веяло холодом, как от металла венка невесты, который должен был бы быть из живых цветов… но не был.

Вновь взяв меня за руку, Ирэнарн молча подвел к алтарю и ожидающему уже с книгой Вечного слова в руках священнику. Вставшие по сторонам от нас свидетели передали нам по белой, украшенной цветами и кристаллами, свече.

И освещение в храме мгновенно изменилось: погасли свечи в люстрах, притушился огонь настенных факелов и засияли два огонька свечей, что мы держали в руках. И мы словно остались одни в этом мире, освещенные ярко пылающими свечами, окруженные ароматом цветов и торжественной атмосферой храма. Я и абсолютно незнакомый мне внешне дракон.

— Дети… — священник запнулся, видимо подбирая слова, и продолжил увереннее: — Дитя земли и дитя небес, вы вступили под эти своды, приняв решение, что пронесете всю оставшуюся жизнь.

Он выдержал паузу, позволяя нам ощутить всю важность этого решения, и продолжил:

— Взгляните друг на друга и познайте истинную мудрость любви — минуют годы, время оставит отпечаток на ваших телах и лицах, но день за днем вы будете видеть друг друга такими, какими видите сейчас. Это дар, дар вашей любви.

В зеленых глазах промелькнуло серебро, но это было тем единственным, что на миг обозначило — передо мной стоит все же Черный дракон. Лишь на миг…

— Брак — это не оковы, это союз. Вдохните всей грудью запах свободы, которую дарит лишь истинный союз, союз двух любящих сердец, поддерживающих друг друга.

С моих ресниц упала слеза. Всего одна, неведомо как прорвавшаяся через барьер показного спокойствия, который я старалась удержать.

— Вы больше не одиноки, — продолжил священник, — отныне вы будете бороться за свои мечты вместе, идти вперед, держась за руки, и достигать вершин, не боясь оступиться.

Была бы моя воля — я ушла бы после этих слов. Не ушла — сбежала бы. Так быстро, что ветер снес бы даже этот драгоценный венок… но единственным, что выдало мои чувства, была дрогнувшая в руках свеча. Я осталась стоять, отчетливо понимая, что никто и никогда теперь не сможет встать вот так напротив меня и, держа свечу, смотреть мне в глаза с истиной верой. И ни с кем, как сейчас говорит священник, мы не будем бороться за наши мечты вместе… Потому что браки, заключенные в храме Триединого, не предполагают разводов. Такой брак заключается раз и на всю жизнь. Всю мою жизнь.

— Халоне Саир Ирэтани, — торжественно произнес служитель, — готов ли ты взять эту женщину, Миладу Радович, чтобы вести ее по жизни, всегда быть рядом, любить и оберегать, ценить и беречь, быть ее светом, солнцем, радостью и опорой? Готов ли идти рядом, приняв ее цели и желания как свои собственные, окрыляя, но не сковывая, помогая, но не обременяя, окружая заботой и прислушиваясь к ее желаниям, с тем же тщанием и вниманием, как прислушиваешься к собственным?

— Да, — просто ответил Ирэнарн.

Чужое имя, чужой бог, чужие слова обряда и согласие, которое ничего для него не значило. Абсолютно ничего.

— Госпожа Милада Радович, — обратился священник ко мне, — готова ли ты взять за руку этого мужчину, халоне Саира Ирэтани, чтобы идти рядом с ним по жизни, всегда быть рядом, любить и оберегать, ценить и беречь, быть его светом, радостью, солнцем и счастьем? Готова ли идти рядом, приняв его цели и желания как свои собственные, окрыляя и оставаясь надежным тылом, домом и тихой заводью, куда он всегда сможет вернуться из бури жизненных невзгод и трудностей? Готова ли любить, истинно, искренне и нежно, даря свет своей любви этому мужчине, оставив все упреки и обвинения за порогом этого храма навеки?

«И ты скажешь „да“, без вариантов…»

«Это сделка, Милада. Твоя цена — благополучие Любережи и магов, мы ее определили, как и твое согласие на эту цену. Есть возражения?»

Я смотрела в глаза Черного дракона с четким осознанием совершения самой страшной ошибки в моей жизни.

— Госпожа Радович, — нервно позвал священник.

Ирэнарн не сказал ничего. Он спокойно смотрел на меня чужими глазами, не сомневаясь ни на миг в моем ответе. Для него цена была названа и сделка совершена, для меня… Это был мой бог, церемония, которая для меня имела силу и значение, и согласие, которое обрекало меня на то, чтобы, взяв за руку этого мужчину идти рядом с ним по жизни, всегда быть рядом, любить и оберегать, ценить и беречь, быть его светом, радостью, солнцем и счастьем, приняв его цели и желания как свои собственные, окрыляя и оставаясь надежным тылом, домом и тихой заводью, куда он всегда сможет вернуться из бури жизненных невзгод и трудностей, любить истинно, искренне и нежно, даря свет своей любви этому мужчине и оставив все упреки и обвинения за порогом этого храма навеки.

«И ты скажешь „да“, без вариантов…»

Я смотрела на него поверх двух пылающих свечей и понимала — у меня не останется ничего. Ни права на любовь, ни права на мужа, семью и детей… Ни-че-го. Ничего, кроме этого дракона и моих обязательств быть с ним, любить его, улыбаться, сиять и быть счастливой для него, принять его желания и цели как свои собственные и никогда не сметь упрекнуть ни словом, ни взглядом, потому что все упреки и обвинения я должна оставить за порогом этого храма.

«Это сделка, Милада. Твоя цена — благополучие Любережи и магов, мы ее определили, как и твое согласие на эту цену. Есть возражения?»

— Да… — прошептала я.

Ослепительно вспыхнул свет в храме, раздались крики поздравлений, рукоплескания, зазвенели колокола, сообщая о радости единения «любящих сердец».

Ирэнарн передал свою свечу свидетелю, затем отобрал мою свечу, вытянув из не разгибающихся пальцев, отдал свидетельнице. Мое обручальное кольцо было из платины — нежный ободок, на котором распустился казавшийся почти живым цветок, его — являлся невзрачным серебряным перстнем, в целом имевшим мало общего с обручальным кольцом.

— Халоне Саир Ирэтани, можете поцеловать супругу!

Стальная хватка на моей талии, и властный поцелуй получившего свое Правящего дракона, но никак не того милого юноши из крылатого народа, в облике которого он пребывал.

Мы покидали цветочный храм Триединого под крики поздравляющих нас оплаченных и случайных свидетелей церемонии, осыпаемые лепестками роз и пожеланиями здоровеньких деток, счастья, терпения, любви…

На порог храма я вышла замужней женщиной с обязательствами.

Черный дракон… свободным драконом, чью свободу мои обязательства никак не ограничивали, да и в целом мало волновали.