Ремезов покачал головой, Хамзат закрыл лицо руками, а завхоз истерично проблеял: ‒ Я Коромыслов! Ничего не понимаю! У меня дипломатический иммунитет! Я Коромыслов! ‒ Отчаянно жестикулируя, он бросился к Мушахиду и тот, коротко размахнувшись, нанес ему рубящий удар по шее. Завхоз обмяк, осел на землю и завалился набок.

Чернорубашечники подтащили Сакеба. Лицо у него было в кровоподтеках. Одна рука беспомощно свисала – ее либо прострелили, либо сломали.

‒ Я готов сохранить тебе жизнь, ‒ с расстановкой проговорил Мушахид. ‒ Нам нужен каждый воин для джихада. Но ты должен сказать мне, где Дзардан. С ним ушел почти весь отряд. Куда? Зачем? В лагере почти никого не осталось. Бросил тебя без защиты.

Сакеб хрипел, сплевывал кровь.

‒ Твои люди… ‒ с трудом выдавил он, ‒ перебили мне горло… Это хианат32… Не мы предатели, а ты и твои люди… Дзардан покарает тебя…

‒ Какой же ты простак! ‒ Мушахид презрительно выпятил верхнюю губу. ‒ Я дал тебе шанс, ты им не воспользовался. Мне нужен Дзардан, но я его не боюсь. Сколько у него бойцов? Пятьдесят? Сто? А у меня больше и каждый готов умереть во имя победы. Везде выставлены дозоры, у нас пулеметы и американские винтовки. Пусть только сунется! А если не сунется, мы пойдем по его следу, найдем и сотрем в пыль. А ты, раз не захотел принять нашу сторону, пеняй на себя! Умрешь вместе с русскими собаками.

К Мушахиду подскочил один из чернорубашечников. Выхватил широкий крестьянский нож чара, показывая всем своим видом готовность привести в исполнение угрозу своего предводителя. На всякий случай глянул на Мушахида, тот утвердительно кивнул. Чернорубашечник отрезал Сакебу уши, выколол глаза и только потом воткнул нож в сердце. Изуродованное тело забросили подальше в лес.

Палач схватил за шиворот завхоза, издавшего протяжный вопль. Со страху он обмочился, и чернорубашечник радостно захохотал, призывая всех посмотреть на мокрое пятно на брюках. Затем взмахнул чарой, но Мушахид погрозил ему пальцем. ‒ Нет, нет. Этих утром. Мы будем снимать казнь, чтобы все увидели, как подыхают неверные. Сейчас слишком темно… А пока ‒ связать…

‒ Где вы держите пленников? ‒ обратился он к одному из людей Сакеба. Тот подобострастно поклонился, прижимая руки к груди и преданно взирая на Мушахида: ‒ Яма на краю лагеря. Глубокая. Поставим часовых. Оттуда не выбраться.

Мушахид поощрительно кивнул и скрылся в командирской палатке, которая совсем недавно служила пристанищем Ремезову, завхозу и Хамзату. Вокруг расположились чернорубашечники – задремали, не выпуская из рук оружия.

Яма была действительно очень глубокая, выбраться можно было только по лестнице, которую убрали. Для надежности пленников не просто связали, а буквально спеленали. Впрочем, рты затыкать не стали, и они могли переговариваться. Завхоз стонал и клял свое непомерное честолюбие, ругал Коромыслова вместе с его партией, а заодно Ремезова, Джамиля Джамильевича и Галлиулина. «Заставили меня, подловили, хитрые, проклятые бестии, провели маленького человека, подставили, не имели права». Ремезов терпел эти причитания, потом не выдержал и обложил завхоза матом, сначала на русском, потом на фарси и урду. Лже-Коромыслов затих, только сопел и всхлипывал.

Взрыв прогремел около трех часов утра. Заряд находился прямо под командирской палаткой. Дзардан признавался, что сам не знал, сколько гексогена и тротила туда заложили. Все, чем он располагал, это уж точно. Ударная волна прошлась по лагерю, срывая палатки, опрокидывая машины и расшвыривая дизель-генераторы. Мушахид и окружавшие его чернорубашечники не просто взлетели на воздух, а исчезли без следа. Еще несколько десятков чернорубашечников разорвало в куски. Оставшиеся в живых были ошеломлены и не сразу сообразили, что случилось. Люди Дзардана взяли их в кинжальный огонь, не щадили никого.

Пленников вытащили из ямы, освободили от пут. Они не сразу пришли в себя – слишком внезапным оказалось избавление от смертельной опасности. Завхоз совершенно утратил самообладание, беспричинно смеялся, пытался целовать бойцов Дзардана и лопотал какую-то невнятицу. Ремезов никак не мог унять дрожь в руках, а Хамзат на какое-то время потерял голос, лишь сипел, когда пытался что-то сказать. Но шок вскоре прошел. Всех усадили за наскоро сколоченный стол, на который водрузили закопченный самовар. Дзардан сам раздавал пакетики с чаем и наливал в чашки кипяток.

«Забавная шутка – эта нынешняя жизнь, ‒ подумал Ремезов. ‒ Час назад мы готовились к смерти. А сейчас, в самой глуши Зоны племен, среди талибов, чай пьем. И полевой командир, убивший не меньше сотни врагов, за нами ухаживает».

К завхозу вернулась членораздельная речь и он принялся изумленно изучать самовар. ‒ Из России? Советского Союза? Гуманитарная помощь?

Хамзат перевел и Дзардан расплылся в снисходительной улыбке.

‒ Мы считаем самовар не русским, а афганским изобретением. Чай сначала пришел к нам, из Китая. И гораздо позже с ним познакомились вы, русские.

‒ А-а, ‒ только и сказал завхоз.

‒ Но, наверное, вам хочется узнать, каким образом я организовал ваше спасение, как узнал о том, что замышляли Мушахид и Кази.

‒ Ну, да, ‒ кивнул Ремезов, ‒ хотя начинаю догадываться… ‒ он бросил взгляд на Хамзата, который покраснел и поспешил признаться:

‒ Когда мне стало известно о планах Кази, я испугался и сразу все передал Муалим-саабу.

‒ Вот как закрутилось, ‒ Ремезов покачал головой, ‒ слуга трех господ. Надо же!

Никто из присутствующих комедию Карло Гольдони не читал и вообще не слыхал о ней, но смысл уловили все. Дзардан улыбнулся в бороду, Хамзат опустил глаза, а завхоз расслабленно хрюкнул. Страшная ночь в яме отодвинулась в прошлое, и он вновь с оптимизмом смотрел в будущее.

‒ Что вы собираетесь делать? ‒ спросил Ремезов у Дзардана.

‒ Все просто, ‒ талиб сложил руки на груди. ‒ Созовем пресс-конференцию в Мирам Шахе. ‒ Там выступит господин Коромыслов, ‒ Дзардан с усмешкой бросил взгляд на завхоза, ‒ и расскажет о том, что произошло. Как Кази-ур-Рахман попытался сорвать мирные переговоры.

‒ Я не могу без указания… ‒ неуверенно попытался возразить завхоз. Но его оборвал Ремезов, понимавший, что в сложившейся ситуации спорить не следует.

‒ Будешь делать, что говорят. Других указаний не будет. Ты Дзардану жизнью обязан, ввек не расплатишься. Поэтому слушай и запоминай.

‒ Скажете, ‒ пояснил Дзардан ‒ что приехали договариваться о мире, а Кази-ур-Рахман решил помешать. Направил свой отряд, мы приняли бой и победили. Этого достаточно. Никаких подробностей… Подробности они услышат от меня. ‒ Сказав это, Дзардан посуровел.