– Тебе нужна жена, так?

– Конечно, между нами все будет иначе. Мы сможем спать в одной постели, не надо будет сразу вставать и каждому уходить к себе домой. В этом есть новизна.

– Марк, мы же договорились. Ты с самого начала знал, что между нами ничего, кроме этих встреч, не будет. Мы не можем сразу изменить все на свете лишь потому, что тебе понадобилась жена.

– Я рассказывал тебе о Давелл-Холле. – Марк с каждой минутой говорил все увереннее. – Он принадлежит мне. Мы можем там жить. Конечно, он расположен в Норфолке, но я в него уже влюбился. Во всяком случае, ты сможешь жить собственной жизнью. Тебе не придется спрашивать у королевы разрешение каждый раз, когда ты захочешь поменять шляпку. Черт возьми, да ты, если захочешь, сможешь вообще ходить без шляпы!

– Нет, мне тогда придется спрашивать разрешение у тебя.

– Ты хочешь сказать, что я тиран?

– Нет, ты просто эгоист, который любит покомандовать. Ты понял, о чем я? Ты не ставишь себя на мое место, потому что не можешь. Тебе понравился дом, и ты решил, что тебе нужна еще и жена. Все остальное не имеет никакого значения. Марк, ты думаешь, что можешь переделать мир так, как тебе нравится. Не можешь. У нас было с тобой соглашение. Теперь оно истекло. Эта встреча была последней, ты не забыл? Ты обещал. Да этот раз я собираюсь поймать тебя на слове.

Марк вскочил и схватил свою одежду.

Порция надела платье, натянула его на грудь, просунула руки в узкие рукава. Когда она закончила возиться с застежками, Марк уже одергивал сюртук и поправлял манжеты. Затем он рассеянно провел по волосам. Несмотря на раздражение, Порция не могла отвести от него глаз. Какая женщина не мечтала бы каждое утро просыпаться рядом с Марком Уорторном? Садиться с ним вместе за завтрак и знать, что следующим утром он тоже будет здесь? И как посмел он делать ей подобное предложение так небрежно, на ходу? Ведь ему отлично известно, что она не может его принять.

– Ты знаешь, что моя жизнь мне не принадлежит, – уже спокойнее проговорила Порция. – Хоть раз попытайся меня понять!

Марк нагнулся, поднял с пола ее вуаль и пропустил между пальцами.

– Порция, я все понимаю. Ты просто боишься начать жить собственной жизнью, потому что тогда тебе придется думать о том, что нужно именно тебе, а не о том, как ублажать других.

– А как насчет тебя? – Она села и стала натягивать чулки.

– Ну, я надеюсь, ублажать меня тебе понравится.

– Марк, ты просто невыносим!

Она нагнулась в поисках туфелек, но Марк оказался проворнее. Опустившись на колени, он с такой осторожностью обул Порцию, как будто она – или ее туфелька – была хрустальной. Его нежность поразила Порцию. Она больше не могла на него сердиться. Конечно, он делал это намеренно, чтобы привести ее в замешательство, сбить с толку или заставить расплакаться.

– Ну и как, получится из меня горничная? Ты бы наняла меня? Я мог бы торчать в твоем будуаре, пока ты меня не позовешь.

– Для горничной ты слишком опасен, – не принимая шутки, ответила Порция. – Точнее, опасен для хозяйки.

Марк подал ей вуаль. Порция пристроила ее на голове.

– Вот так, – почти весело сказала она. – Никто меня не узнает.

– Да и кому какое дело, что ты проводила время с мистером Никто.

Порцию поразила горечь в его тоне. Неужели своим отказом она обидела его? Возможно, это был просто каприз. Он и сам не ожидал, что она отнесется к нему серьезно. Разве Марк не знал заранее, что она ни за что не согласится? К тому же он так самоуверен, что никакие ее слова не имеют для него значения.

Марк как будто читал ее мысли.

– Знаешь, я не привык, чтобы женщины стеснялись показываться в моем обществе. Большинству из них это нравилось. Могу спорить, если бы я сделал предложение любой из хорошеньких протеже Афродиты, она бы согласилась.

– Тогда делай. Ты же говоришь, что тебе нужна жена. Так и выбирай любую. – В голосе Порции прозвучал вызов.

– Может быть, я так и сделаю, – медленно проговорил Марк, не сводя взгляда с ее лица под вуалью. – И уж я позабочусь, чтобы она не была известной особой с целой оравой пиявок-родственников. И чтобы вся Англия не была в нее влюблена. В общем, я выберу в жены такое же пустое место, как я сам.

– Похоже, ты считаешь, будто я не понимаю, что значит быть скромной, везде ходить так, чтобы тебя не узнавали, – спокойно заговорила Порция. – Когда-то я тоже была мисс Никто.

Марк молча смотрел ей в лицо, и Порции вдруг показалось, что он вспомнит дни, проведенные в Уорторн-Мэноре, вспомнит ее! Но, разумеется, он не вспомнил. Дочка викария была давно забыта, вытеснена из его памяти сотнями других, более привлекательных женщин.

– Я бы хотел, чтобы мы встретились, когда ты была мисс Никто, – с грустью произнес Марк. – Думаю, ты бы больше мне понравилась.

Щеки Порции вспыхнули. Да как он смеет! Она стиснула кулаки. Да он и не взглянул на нее, когда она была скромной дочерью викария и заикалась от волнения всякий раз, если он к ней обращался, и пряталась на церковной колокольне, чтобы подсмотреть, как он флиртует с другой. О нет! Его привлекла таинственная и знаменитая леди Эллерсли, чья недоступность заставила Марка желать ее.

Этот приступ гнева облегчил расставание.

– Я рада этому разговору. До этой минуты я не представляла, насколько ты тщеславен и пуст, – бесстрастно заговорила она, вставая. – Тебе ведь нет дела до того, как я рисковала, отправляясь сюда сегодня вечером? Для тебя это не имеет значения, потому что ты интересуешься только собой.

– Ну разумеется. За это меня и арестовали.

Его насмешка еще больше рассердила Порцию. Зачем он упомянул об этом? Зачем извращает ее слова?

– У людей есть более важные дела, чем удовлетворять свои низменные инстинкты. Но тебе, Марк, этого не понять. Если ты чего-нибудь хочешь, то ты просто берешь это.

Марк не возражал.

– Что, разве не так?

– Я хочу тебя, Порция, и в этом вся беда. Я хочу тебя, а ты не желаешь понять, какой счастливой я тебя сделаю. Ты предпочитаешь оставаться несчастной.

– Самовлюбленный осел!

– Ну разумеется. Но я могу измениться. Я уже изменился. Дай мне шанс доказать тебе, что ты будешь со мною счастлива. Я сделаю тебя счастливой.

Несколько мгновений Порция рассерженно смотрела ему в лицо, потом распахнула дверь и вышла.

Марк привалился к косяку и следил взглядом, как Порция, словно алый порыв ветра, несется по салону. Он расстроил ее, расшатал основы ее маленького уютного мира.

Ну что ж, неплохо.

Он и сам был сердит, ему хотелось догнать Порцию и показать ей, какими могут быть настоящие аргументы в их споре. Ему хотелось снять с нее вуаль и заявить во всеуслышание: «Смотрите, вот она! И она – моя!» Но, разумеется, он этого не сделал.