возницу с телегой, вывез на торжище сорок кувшинов. Но в мои планы несколько неожиданно вмешался Зоран — он нашел меня практически сразу после моего прибытия на торжище и выкупил все имевшиеся запасы наливки — и то, что я привез для продажи, и то что оставалось на складе, за восемьдесят золотых. При этом он ещё и подарил Анечке два больших куска шелка, что по цене тянуло примерно на пятьдесят солидов. Впрочем, глядя на то, сколько дорогих товаров привез для торговли хорватский княжич, было понятно, что для него эти суммы не являются значительными. Судя по его вчерашним откровениям, под рукой князя ратичей было было более пяти тысяч мужчин, среди которых были и воины, ходившие грабить ромеев, и земледельцы, выращивающие зерно, и скотоводы, владеющие тысячами коз и овец. И со всего этого княжий род имел немалую долю. Потому среди его товаров было и зерно, которое он намеревался продать ромеям, и шелк, отобранный у тех же ромеев, и продававшийся по сниженной цене местным купцам да князьям, и шерстяные ткани, и хорошо выделанные кожи собственного производства.

Удачно избавившись от своих запасов алкоголя, я тут же занялся их восполнением — впереди ещё ждала осенняя свадебная пора, которая, судя по разговорам, должна была принести тоже неплохие барыши. Ну и продолжил посещать строительство дома, где плотники уже закончили крышу и приступили к укладке пола. Именно здесь меня и застали трое приезжих мужиков, которые, судя по накинутым на плечи куньим шубам и наличию охраны, относились к славянской элите — либо купцы, либо старейшины, но не князья — те обычно носили пояса с золотыми накладками и византийские кинжалы, которых у моих гостей не было.

— Княжич Скорогаст? — хмуро спросил меня наиболее представительный из них.

— Да, — кивнул я, — Так меня называют, но я бы предпочел, чтобы ко мне обращались Андрей, а вы чьих будете?

— Мы издалека на торг приехали, — начал объяснять хмурый, — Наши племена живут к востоку от северян по брегам рек Семь и Свапа, там у нас шесть племен: котлубане, ратичи, тускари, свапичи, кромичи и ракитичи, а вместе нас называют жигане, как звались наши предки, которые в давние времена при шли на Семь с берегов Припяти, — в прошлой моей жизни слово «жиган» обозначало жулика, здесь же значение этого слова было совсем другим — жиганами называли земледельцев, выжигавших лес под посевы, то же самое, что и огнищане, — Меня зовут Турчан, я старейшина тускарей, это Хован, старейшина ратичей, — он указал жестом на седобородого старика стоявшего справа от него, — А это Вышемир, старейшина котлубан, — представил он невысокого коренастого мужчину лет пятидесяти.

— Очень раз видеть столь уважаемых мужей, но, к сожалению, пока не могу пригласить вас в дом, поскольку он ещё не достроен, — я постарался проявить максимум вежливости и показал рукой в сторону лежащих на земле бревен, использовавшихся мной и работниками вместо скамеек, — предлагаю расположиться здесь.

Когда гости сели напротив меня, аккуратно подобрав шубы, то я поинтересовался:

— Какое же дело привело вас ко мне? — мне действительно было любопытно, зачем я им понадобился и единственное, что мне пришло в голову, это оптовая закупка алкоголя, которого у меня, к сожалению, сейчас практически не было.

— Многое мы слышали про тебя, княжич Скорогаст, — как здесь принято, издалека зашел Турчан, — Знаем, что хоть и молод ты, но смел, удачлив и умен настолько, что и старому человеку не зазорно будет у тебя поучиться.

Интересно, откуда у них такие весьма лестные обо мне сведения. Небось былин наслушались, которые гусляры на торжище поют. Я тоже слышал пару ужасно нудных песен без рифмы, в которых восхвалялось как я вырезал половину болгарского войска, даже монетку этим горе-музыкантам кинул, старались ведь люди, надрывали свои недоразвитые голосовые связки.

— Известно нам, что не зазря тебя Ярослав своим сыном назвал, — торжественным голосом продолжил Турчан и огорошил меня неожиданным предложением, — Поэтому, мы, как старейшины самых больших жиганских племен, просим тебя стать нашим князем!

— Чего?! — от такого предложения моя челюсть упала едва ли не до земли. Наверное, я плохо его расслышал или что-то неправильно понял, — Что-что вы просите?

— Мы старейшины жиганских племен, просим тебя, княжич Скорогаст, стать нашим князем! — Ещё более торжественно произнес Турчан, выпятив грудь.

Да не, правильно я всё расслышал, и на шутников эти мужики вроде не сильно похожи. Я огляделся по сторонам: заросли кустарника, недостроенный дом в деревенском стиле, дополненные мычанием коров и блеянием овец, доносящихся с расположенного невдалеке пастбища — весь этот пасторальный антураж очень гармонично подходил к картине под названием: «Призвание княжича Андрея на царство». Дурдом одним словом. И хочется надеяться, что не я здесь пациент.

Однако пауза затягивалась, старейшины вопросительно и с явной надеждой смотрели на меня, надо было что-то сказать в ответ, и я не нашел ничего другого, кроме как спросить:

— А почему вы мне это решили предложить? У вас что, своих князей нет?

— Нет! — отрицательно мотнул головой Турчан, — Да они нам и не нужны были, мы ведь раньше-то спокойно жили, ни с кем не воевали, севернее нас либы живут, с которыми мы дружим и невестами меняемся, в степи раньше болгары жили, с которыми тоже мир был, а три года назад они ушли к Итилю, на место их другие стали приходить — злые и жадные, они грабят и убивают, людей наших в рабство уводят. Мы хотели с ними договориться, чтобы дань платить и мирно жить дальше, но они дары взяли, а потом всё равно опустошили наши селения, что близко к степи стояли. А тут ещё и ромены силу набрали… Так что судьба так складывается, что воевать теперь нам придется, а для этого князь нужен в воинском деле понимающий и удачливый, — закончил объяснять старейшина и тяжело вздохнул.

— Ну так взяли бы кого-то из своих, выбрали бы, — предложил я, всё больше удивляясь абсурдности ситуации, — Неужели среди вас нет никого, кто в воинском деле что-то понимает?

— Есть такие люди, — кивнул Турчан, — Но если мы кого-то из наших племен выберем, то он первую очередь о своем родном племени будет заботу проявлять, а другие для него как пасынки будут.

— Ну тогда позвали бы кого-нибудь из младших княжьих сыновей из сербов, хорват или дулебов — они в любом случае будут искуснее меня в воинском деле, — предложил я наиболее логичное решение вопроса.

— Ага, — кивнул Турчан, — Так мы поначалу и хотели сделать, но те, кто в ратном деле искушен, не хотят в