- Думаю, мы должны это сделать, - сказала мисс Беллбейс.

- Я это сделаю, - заявила мисс Корнель.

Хейзелридж уже собрался уходить, когда вошла мисс Корнель. Инспектор собирался возвратиться в Скотланд Ярд, чтобы поговорить с доктором Блэндом из патологоанатомического отделения.

- Минутку, - сказала мисс Корнель, - я вас долго не задержу. Речь идет о том письме. Того, что нашлось у меня под столом.

- Прошу вас, - остановился Хейзелридж.

- Должна признаться, - начала мисс Корнель, - что мы несколько разошлись во мнениях, говорить вам об этом, или нет. Но большинство решило, что нужно. Ведь это заметили мы все.

- В письме?

- Да. Вам это, может быть, покажется несущественным, но если помните, письмо начиналось так:»Дорогой мистер Хорниман! «Мистер Смоллбон никогда так к Абелю Хорниману не обращался. Он написал бы «Дорогой Хорниман» или»Дорогой друг! «В таких вещах принят определенный этикет. Если вы с кем-то друзья, то опускаете слово»мистер», а если совсем близкие-то и фамилию. В таких вещах трудно ошибиться.

- Конечно, - признал Хейзелридж. - Вы очень любезны, и спасибо за то, что обратили на это мое внимание. Правда, не понимаю, - добавил он с усмешкой, - почему вы так опасались дать мне эту информацию.

В то утро мозг его явно работал не на полные обороты. Только уже на полпути в Скотланд Ярд до него дошло, что из этого следует.

По небу несутся облака, то наводя на мысль, то сбивая; гипотеза за гипотезой выплывают из глубины мозга, только не как стройная сеть паутины-легкая и проч ная, выстроенная и во зло, и на пользу, а скорее как летающая бабьим летом паутинка, уносимая ветром воображения.

Хейзлит, «Откровенный рассказчик»

- Вы хотите от меня, - протестовал доктор Блэнд, - чтобы я научно оценил то, что к науке не имеет никакого отношения.

- Другими словами, - согласился Хейзелридж, - мы от вас хотим невозможного.

- Вот именно.

- И вы как обычно это сделаете.

- Подхалим, - пробурчал доктор Бленд. - Как хотите. Только не думайте, что я выступлю в суде и все это объясню присяжным.

- И в мыслях такого не было, - заверил Хейзелридж. - Я не требую от вас ничего, кроме как сузить поле поисков. Если можете сказать, что какие-то субботы более вероятны, чем другие, мы сможем сосредоточиться прежде всего на тех, кто тогда дежурил.

Доктор Блэнд приподнял мохнатую бровь.

- Значит, вы уже имеете в виду кого-то конкретного?

- Блэнд, дружище, вы просто гений. Да, я имею в виду вполне определенную особу.

- Тогда это может что-то дать.

Доктор Блэнд разложил на столе Хейзелриджа огромную диаграмму, с обычными координатными осями и девятью или десятью невероятно красивыми кривыми, каждая своего цвета.

- Все они начинаются с точки минимальной вероятности и доходят до вероятности максимальной. По горизонтальной оси отложено время в пределах тех четырех недель, о которых идет речь.

- Понимаю, - протянул Хейзелридж. - Или по крайней мере думаю, что понимаю. А что означают цвета?

- Различные части человеческого тела после смерти разлагаются с разной скоростью. И скорость разложения их зависит как от от таких постоянных факторов, как температура и влажность воздуха, так и от множества случайных обстоятельств. Например, если в момент смерти желудок был полон.

- Достаточно, - торопливо перебил его Хейзелридж. - Это можно пропустить. Значит эти кривые означают разные части тела, которые вы исследовали.

- Да, контрольные точки. Например, вот эта сиреневая показывает степень отслоения ногтей на руках. Желтая-состояние внутренних покровов мочевого пузыря.

- А вот эта фиолетовая?

- Ногти на ногах.

- Ага. А форма кривых позволяет вам по отдельным признакам установить наиболее вероятное время смерти.

- Более-менее, - согласился доктор. - Как я вам сказал в самом начале, никакой особой науки здесь нет. Я только графически представил доводы, на основе которых пришел к определенным выводам. Вообще-то мне весьма помогло, что труп оставался-как я предполагаю-все время заперт в очень ограниченном объеме и примерно при той же температуре.

- И ваше заключение?

- До момента находки прошло минимум шесть, максимум восемь недель.

Хейзелридж взял календарь и пролистал его назад.

- Сегодня двадцать второе апреля, - протянул он. - Труп нашли четырнадцатого. то есть неделю назад. Шесть недель долой, это будет. Ага. А восемь недель. Гм.

- Вам это о чем-то говорит? - полюбопытствовал доктор Блэнд.

- Да, - заверил Хейзелридж. - Да, думаю, что-то начинает проясняться.

Шеффхем - город приморский, лежавший неподалеку от Норфолка. Городок не слишком большой, но процветающий, а его главная достопримечательность, или точнее говоря, главный довод его существования, - это глубокое устье реки, которое позволяет принимать больше сотни судов, и больших, и малых.

Инспектор Хейзелридж, отправившийся в Шеффхем служебной машиной, добрался на место в половине четвертого. Солнце грело так, что и летнему дню не было бы стыдно. Вода сверкала, ветер гнал по небу облака и вся блеклая неброская природа из всех сил старалась понравиться.

Хейзелридж вышел на единственной улице, которая спускалась к молу. Оглядел потемневшие стены и серые крыши лавчонок а за ними-холмы наподобие рыбьего хребта, на которых лишь корявые кусты сумели противостоять ярости Северного моря. Глубоко в душе Хейзелридж испытывал то радостное возбуждение, которое вызывают у своего уроженца даже самые непривлекательные края. Ибо Хейзелридж был родом из Норфолка, и тридцать два года в Лондоне ничего в этом факте не меняли.

О визите Хейзелриджа были предупреждены, так что когда машина остановилась на главной улице, его уже ждал сержант норфолской полиции. Через пять минут Хейзелридж сидел в шеффхемском полицейском участке, точнее в жилой комнатке в доме сержанта Роллса, и штудировал карту окрестностей.

- Если он приезжий, - заметил сержант Роллс, - отдыхающий или владелец яхты, то он не поселится в самом Шеффхеме. Скорее где-нибудь по дороге к вокзалу или к пристани.

Сержант провел пальцем по двум улицам, которые вели почти параллельно вдоль южного берега к устью реки, и под прямым углом пересекали главную улицу в ее нижнем конце.

- Полагаю, вы знаете всех обитателей этих улиц, - сказал Хейзелридж.

- И отцов и дедов включительно, - усмехнулся сержант Роллс.